Уборщица. История матери-одиночки, вырвавшейся из нищеты

Многие частные клиенты говорили, что в моем присутствии им и самим хочется что-нибудь убрать. Обычно это были те, кому требовалась разовая уборка. Постоянные заказчики – у которых я убирала раз в неделю, в две или в месяц, – хорошо знали правило: оставьте меня в покое и дайте работать. Я никогда не затягивала уборку, чтобы получить больше. Если заканчивала раньше срока, делала что-нибудь дополнительно. Я сильно держалась за свою репутацию. Частные клиенты охотно советовали меня своим знакомым. Если им хотелось поболтать, рассказать о своих проблемах, пока я борюсь с беспорядком в их доме, я тоже была не против.

На второй день в Замусоренном доме мы разбирали комнату младшей дочки. Мы набили мусором двенадцать больших пакетов, вытащили их на улицу и сложили в кучу, чтобы потом увезти. Под слоем фантиков, палочек от леденцов, тарелок с испорченной едой, сдутых воздушных шариков, разных камешков и палочек, одежды, слишком заношенной или маленькой, чтобы ее надевать, обнаружилась симпатичная девичья спальня. Я отыскала несколько кукол из кукольного дома и заботливо рассадила их в игрушечной гостиной. Мы расставили книжки и коробки с Маленькими Пони на стеллаже в фиолетовую и розовую полоску. Вернули одежду в шкаф, а туфли на полку. В гардеробную отправились красное платье с болеро в тон и пара черных лаковых босоножек.

Мне было приятно убирать в той комнате. Я вспоминала, как разбиралась у Мии, пока она гостила у отца. Она ничего не хотела выбрасывать и соглашалась избавиться от старых игрушек, только если мы ездили с ней вместе передать их в приют для женщин с детьми или в комиссионный магазин, где она могла их на что-нибудь обменять. Но всю мелочовку из «Хэппи Мил», рисунки и сломанные карандаши все-таки надо было выбрасывать. Я тратила много часов на то, чтобы расчистить завалы и заново организовать пространство, и она, возвратившись, улыбалась, ощущая себя так, будто оказалась в новой комнате. Я надеялась, что так же почувствует себя и эта девочка, всего на пару лет старше моей.

Перед отъездом я сложила в мешки еще одежду и вернула хозяйке то, что уже постирала и аккуратно сложила. Дома тем вечером Мия помогала мне сворачивать футболки, носки и платья. Она приложила к себе юбочку, которая показалась ей особенно красивой. Я смотрела, как дочка кокетливо крутится с ней.

– Можно мне ее оставить? – спросила она, но я покачала головой. Я объяснила, что это вещи другой семьи.

– А почему ты их стираешь?

– Потому что помогаю им, Мия, – ответила я. – Это моя работа. Помогать людям.

Только тогда, сказав это вслух, я вдруг поверила, что так и есть. Я вспомнила женщину, которая поблагодарила меня за то, что я разобралась у нее в доме, и сунула мне в руку комок купюр, который на мгновение задержала в ладони. Она сказала, что мне лучше уехать, пока не вернулся ее муж. Еще пара моих клиенток, у которых я убирала на участке, говорили, что я – их самый большой секрет.

Я по-прежнему возила за собой ежедневник, в котором записывала имена клиентов и составляла расписание, стараясь его запомнить на случай, если кто-то спросит меня, свободна ли я в какой-то конкретный день. Но больше мне не надо было надевать форму или ездить на встречи с начальницей и осмотры моего рабочего оборудования. Не надо было за много километров тащиться в офис, чтобы пополнить запас моющих средств. Перспектива отмывать пять туалетов за день меня по-прежнему не радовала, но все-таки я чувствовала себя гораздо лучше.

После каждой четырехчасовой уборки Замусоренный дом становился все больше похожим на нормальное жилье. Я поправила полки в гостиной, вымела шелуху от птичьих зернышек, вытащила из-под дивана гору DVD. Хоть я и не показывала виду, меня очень радовало, что хозяйка не просит убрать в ванной. Порядок в доме держался совсем недолго. Только сегодня я убирала кухню, а на следующий день она уже была вся заставлена сковородками и тарелками с засохшим томатным соусом. Я надеялась, что облегчу жизнь этой семье. Надеялась, что хозяйка немного придет в себя перед рождением младенца. Но, в первую очередь, я радовалась, что закончила там.

Здание, где находился некоммерческий Центр помощи, в который я поступила волонтером, находился в недрах офисного квартала на пересечении железнодорожных путей в Маунт-Вернон. Я была там не только секретарем, но и клиентом. В кабинете, где я встречалась с моим адвокатом по делам домашнего насилия, окна находились под самым потолком, так что света в них проникало ровно столько, чтобы кое-как поддерживать жизнь в паре комнатных растений. Кристи, мой адвокат, пару лет назад переехала из Миссулы. Как-то она упомянула, что скучает по тем местам, а я ответила, что этот город уже очень долго манит меня к себе.

– Так почему бы тебе туда не съездить? – спросила она.