Уборщица. История матери-одиночки, вырвавшейся из нищеты

После того, как Элис меня уволила, я два дня просидела над расчетами бюджета, понимая, что не смогу оплатить июньские счета, прежде чем получу часть студенческого займа, выделявшуюся на летний семестр. Я нашла еще один грант, предоставляемый колледжем, чтобы выплатить часть июньской ренты – так называемый «домашний грант», предназначенный для женщин с детьми, которым нечем платить за жилье. Даже ваучеры на бензин от департамента здравоохранения и социального обеспечения на сумму всего в двадцать долларов имели для меня большое значение.

Каждый раз, проверяя почту, я задерживала дыхание. День за днем в ящике оказывались только счета и рекламные проспекты – ничего от комитета по стипендиям. Месяц тянулся бесконечно. Если мне не дадут стипендию, нам придется выезжать из квартиры. Но если дадут, то у нас будет более чем достаточно средств, чтобы остаться. Чтобы не думать о ней постоянно, я старалась больше гулять с Мией по пляжу и паркам. Мы много времени проводили с Куртом и старшими девочками, бродя по берегам бухты, где они дружно валялись в песке. Когда Мия была у отца, я пряталась у себя в квартире, читала или делала домашние задания, наслаждаясь солнышком через открытые окна.

Как-то в выходной я вытащила с полки Алхимика. На эту короткую книгу у меня ушло два дня, потому что практически на каждой странице я что-то подчеркивала для себя, перечитывала и обдумывала, уставившись в окно. Мама подарила мне ее после того, как я переехала обратно в Вашингтон с Аляски. Она сказала, что это история про то, как человек ищет свою судьбу, а оказывается, что она всегда была с ним рядом. При этой мысли я поморщилась. Конечно, северо-запад штата Вашингтон казался волшебным краем, когда светило солнце, и на 20-м шоссе, где оно проходит через перевал Десепшн, были участки, на которых я знала каждое дерево. Но на этом мое родство со здешними местами заканчивалось. Я не чувствовала себя тут дома. Ни сейчас, ни вообще в жизни.

Сюжет Алхимика, этой личной легенды, произвел на меня большое впечатление. Вот уже двадцать пять лет как я сама хотела стать писателем.

– Думаю, я готова туда съездить, – объявила я Кристи на нашей следующей встрече.

По дороге домой из детского сада мы с Мией подпевали Полу Саймону, «Бриллианты на подошвах ее туфель». Я улыбалась, когда дочка смешно путала слова. Этот альбом мы крутили в машине уже несколько недель – когда возвращались из сада или отправлялись на прогулки по выходным. Традиция подпевать ему заменяла у нас традицию съедать по пути домой порцию мороженого.

Я свернула на нашу дорогу, и Мия спросила, можно ли ей будет поиграть с девочками.

– Подожди минутку, – сказала я, притормаживая у почтового ящика. Я старалась не заглядывать туда слишком часто. Очень уж обидно было видеть, что ящик пуст.

– Мия! – воскликнула я, вытаскивая оттуда конверт. Большой официальный пакет с документами и знакомым адресом. Я открыла его и заглянула внутрь.

Разноцветные конфетти, высыпавшиеся из конверта, пестрели на полу в нашей квартире. Мою кандидатуру одобрили на получение стипендии! Мия начала подбирать конфетти ладошками. Мне не только выделили 2000 долларов на осенний семестр, но добавили 1000 на летний. Нам не надо было переезжать, более того – у нас появлялся запас средств, чтобы устроить каникулы между летним и осенним семестрами. То есть отправиться в Миссулу.

Строчка из Алхимика вспыхнула у меня в мозгу: Когда чего-нибудь сильно захочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твое сбылось. С деньгами от стипендии я смогу подкопить средства от зарплаты, отремонтировать машину и проехать через два горных перевала, чтобы увидеть город, о котором многие мои любимые писатели с восторгом рассказывали в своих романах.

Мы дома

Где-то в окрестностях Спокана, на Шоссе-90, я вдруг выехала на абсолютно гладкую равнину: не было ничего ни впереди, ни позади, ни по сторонам. Коричневая трава, выжженная солнцем, дрожала на ветру, борясь за выживание. Фермеры возили по полям большие металлические поливалки, чтобы у скота было где пастись. На двухрядной трассе с разделительной полосой посередине какая-то девушка на «Субару» обогнала меня слева. Я заметила у нее на заднем сиденье и в багажнике коробки, корзины и большие мешки. Я же ехала налегке, лишь с парой старых армейских рюкзаков, где лежали недавно купленные футболки да несколько шортов.

У нас обеих вся жизнь была впереди – и у меня, и у девушки на «Субару». Может, она ехала в Миссулу учиться в колледже – как давным-давно собиралась сделать я, прежде чем разорвала свое заявление, – но на этом сходство между нами, пожалуй, заканчивалось. Я представила себе, как сама ехала бы так пять лет назад, подпевая какой-нибудь песенке по радио. Представила, что она – это я.