Убыр и гондыр

Снова и снова она прокручивала в гудящей от мыслей и усталости голове возможные варианты спасения.

Бежать напролом?… Поджечь траву?… Перехитрить пеньки?…

КАК?!

Если бы им удалось прорваться сквозь заградотряды древогубцев, они смогли бы обогнать их и сбежать, когда станет светлее – скорости человека и пенька не поддавались сравнению, это верно, но самое сложное было именно в преодолении… Стоило один раз споткнуться в пределах досягаемости древогубца – и человека будет уже не спасти. А если они стоят рядом, то там корней под ногами наверняка напутано, как пряжи. Но сама мысль стоящая, надо бы ее обдумать хорошень…

Скрип, скрип, хрусь, тресь, хрясь!..

СКРЫ-Ы-Ы-ЫП!!!

– А-а-а-а-а!!!!!..

А это еще что?…

Заслышав треск и крик с поляны, Серафима, не задумываясь, взлетела на дровяной навес у частокола – облюбованное ранее место наблюдения за расположением и перемещениями противника – и осторожно выглянула наружу, но, не проведя на своем НП и нескольких секунд, была сбита наземь ударом в лоб чего-то увесистого и деревянного.

Последняя мысль перед коротким забвением была: «Так они еще и прыгать уме…»

Очнулась она уже в избушке, на полу, на шершавой домотканой дорожке. Рядом на скамейке сидели, прижавшись друг к другу, всхлипывающая трясущаяся Находка и не всхлипывающий только потому, что герои не плачут, и поэтому просто дрожащий Саёк.

Из-под нераскрытых пока ресниц царевна украдкой произвела рекогносцировку местности – все вроде как всегда: стол, скамья, кровать, печь, а у печи…

– Ага, очухалась, – скрюченная горбатая старуха в красно-зеленой юбке до пола и сером полушубке мехом внутрь опустила кочергу, которой разбивала догорающие поленья, и повернулась в ее сторону, с ненавистью сверля ее темным взглядом.

– Здравствуйте, убыр Макмыр, – игнорируя боль в разбитом лбу, Серафима приподнялась на локте и склонила буйну голову в приветствии.

Если бы рядом с этой бабкой сейчас поставили их лесогорскую или лукоморскую Бабу-Ягу и под страхом смертной казни приказали найти десять отличий, печальная участь царевны была бы решена.

– Здравствуйте?! – окрысилась старуха. – Это ты подлизываешься, девка, ли чё ли? Привела своих дружков без приглашения, перевернула все кверху дном, посуду перебила, стражу мою извела, малышей моих погубила, а теперь как будто здоровья желаешь?! И язык не отваливается?! Не пройдет это у тебя, так и знай, подлая!

– Ну давайте тогда вы нас сейчас пригласите, а мы в следующий раз зайдем – уже с приглашением, как вы хотите, – тут же предложила Серафима, поднимаясь с пола и, пошатываясь, отступая к скамье под колючим взглядом Макмыр и ее угрожающей кочергой.

– Это чё ты мне тут мозги путаешь? – нахмурилась убыр, понимая, что где-то то ли она перемудрила, то ли ее. – Не отвертишься ты от расплаты, так и знай, девка! Ни ты, ни твоя шантрапа!

– Да мы ведь к вам, тетушка Макмыр, не просто так явились, а с подарочками, – жалобно подала голос Находка. – Вон там, в мешке, все вам – и отрез на юбку новую, и полотно беленое на рубаху, и меда сандалового туес, и лапти новые, и рыбка вяленая, и…

– Без вас все посмотрю, – злобно оборвала ее убыр.

Однозначного толкования ее слов царевна не нашла, и это ей не понравилось.

– Отлично, – несколько натянуто улыбаясь, она сделала шаг вперед. – Тогда перейдем сразу к делу. Мы решились побеспокоить вас не просто так, от нечего делать. Мы пришли, чтобы спросить у вас дорогу…

– Дорогу? – рассмеялась мелким дребезжащим смешком убыр, и от него мороз пробежал по коже злополучных гостей. – Какую дорогу? Не переживайте, милые. Никакой дороги вам больше не нужно будет. Вы отсюда не уйдете, голуби мои…

Царевна кинулась было вперед, но старуха оказалась проворней: она чиркнула кочергой по полу, и Серафима раненым лбом налетела на невидимую стену.

– Ой-и!..

– Ага, разбежались… – неприятно скаля три оставшихся еще во рту своих зуба и четыре железных, убыр подкинула в печь новые поленья. – Давно у меня не было на ужин человеческого мясца… Ох, покатаюсь-поваляюсь на Санькиных косточках, Санькиного мяска наевшись…

– Да не Санёк я, а Саёк! – чуть не плача, выкрикнул мальчик.

– Санёк, Саёк… Какая разница? – искренне удивилась старуха. – Все равно не жилец.

– Ну не бойся, Саёк, миленький, – обняла его крепко октябришна. – Ты же у нас защитник, молодец…

– Молодец – на холодец… – сочинила стишок Макмыр, достала из корзины в углу лук и стала его обдирать от желтых шуршащих одежек, неприятно улыбаясь и бормоча себе что-то под загнутый крючком нос, больше похожий на клюв стервятника.

– Простите нас, уважаемая Макмыр! Пощадите!.. – Находка рухнула на колени и стала биться головой об пол. – Это не они, это я во всем виновата – я про древогубца вашего не сказала вовремя, что нельзя его трогать, я! Я их сюда привела! Я ваших кровососов топтала! Моя вина, мне и расплачиваться! Меня ешьте, а их отпустите!..