Убыр и гондыр

– Я должна ее цар… Серафиму… до Лукоморья проводить, чтобы с ней чего по дороге не случилось.

– И я! – шагнул вперед гордый Саёк.

– Постойте, ребята, постойте, – сделала умиротворяющий жест руками царевна. – Вот об этом я и хотела с вами поговорить. Давно. Как только мы отсюда выберемся… я отсюда выберусь… Дальше я пойду одна. Мне так привычнее, – снова поведя руками, предотвратила она зреющий взрыв протеста. – Мы ведь не в игрульки здесь играем. Костею в когти попадемся – вас на месте прирежут.

– А вас?

– А меня чуть попозже. Тупым ножом.

– Да что вы такое…

– Сейчас его армии везде уже поди, – не обращая более внимания на попытки ее прервать, продолжала царевна. – Дорогами точно не пройти, и лесом опасно. Но одна я незаметно до Лукоморья проскользнуть смогу. А с вами только про вас думать и буду – как бы чего не случилось. Так что подумала я, подумала…

– А я?…

– А я?…

– А МЫ?!..

– Да спасибо вам, спасибо, драгоценные вы мои, – обняла их едва слушающимися руками Серафима. – В стране Октября я бы без вас пропала, как пить дать. Но дальше будет всё как всегда. И мне надо спешить.

– Я вас не задержу! Я на ногу скорый! И полезный!

– Я за вами все равно пойду, хоть украдкой, да пойду, не брошу никогда!

– Ты энто куда намылилась? – встревожилась Макмыр, все это время настороженно вслушивавшаяся в разговор и старавшаяся понять, что это могло означать для нее. – Сгинешь, девка. Твоя сила и так невелика, хоть какие ты чудеса тут выделывай, а из страны Октября уйдешь – и вовсе ее потеряешь! С Костеем тягаться хотите, да? Слыхала я про него. С ним бороться – что ежа босиком пинать. Глупое вы дело затеяли, вот что я скажу!

– Глупое, – спав с лица, кивнула Находка и упрямо выпятила нижнюю губу: – Да только я ее вели… Серафиму все равно нипочем не оставлю.

– И я! Я маленький, верткий, сильный – я пригожусь!

– Находка, мила дочь, – положила на плечо октябришне тонкую костлявую руку Макмыр и заглянула в глаза. – А как же октябричи? Ты подумай! Если ты пропадешь – мне замены не будет. Как летом я помру, гондыр не соврет – людям жизни не даст. Хорошо если убежать вовремя догадаются! Сколько уж так деревень исчезло – не меньше десятка! Убыр помирает – лес некому сдерживать… Нешто тебе своих же не жалко?

– Но я… я же вернусь!.. Правда! Октябрем-батюшкой клянусь! Вернусь обязательно!

– Не вернешься, мила дочь, – покачала головой убыр. – Ты – не вернешься. Серафима ваша опытная. Саёк ловкий. И нахальный. А ты им обузой будешь, потому что весь толк с тебя – подолом за коряжины цепляться.

– Я мужской наряд надену, как она!

Убыр сердито поджала тонкие губы.

– Тьфу на тебя! Вот ведь нудная девка…

– Нудная – так подавно отпустите с Серафимой идти, – надулась и Находка.

– С Серафимой, с Серафимой… Вот заладила… Упрямая. Так и съела бы… Не боись. Шуткую. Ладно… Вижу, не отговорить тебя… – кивнула убыр.

– Нет. Ведь если вы об октябричах радеете, так и об остальных людях порадеть должны! Если Костей силу наберет, Лукоморье захватит, так ведь дальше-то весь Белый Свет за…

– Да ты мне сказки не рассказывай, – скептически прищурилась Макмыр, – Об Лукоморье каком-то она радеет. О Белом Свете. Так и скажи, что с подружкой погулять еще хочешь, что в лесу после города тебе сидеть хуже горькой редьки!

– Нет, честное слово, убыр Макмыр, не так все это…

– Так, не так… – проворчала старуха. – Ох, на преступление толкаешь ты меня… Да нет, никого я есть не собираюсь, – со смешком добавила она под напряженно-вопросительными взглядами. – Если что – предупрежду. Я про эту вот девицу говорю городскую… Фуражирку. Или суфражистку?… Ладно. Хочешь погулять напоследок, мир поглядеть – насильно держать не стану. А то никакое учение впрок не пойдет.

– Значит, отпускаете меня, убыр Макмыр? – умоляюще глядя на старуху, Находка приложила руки к груди. – Простите меня, простите, но не могу я по-другому… Я должна…

– Нет, Находка, не надо, оставайся… – начала было царевна, но октябришна упрямо набычилась:

– Я с вами.

– Октябрь тебе судья, мила дочь, – вздохнула расстроенно убыр. – Должна – иди. Да только ты хитра, а я все равно хитрей. Чёб ты ко мне вернулась, я тебе сегодня ночью половину силы своей передам. Вот баньку истопим, и передам. Тогда обязательно вернешься. Половина к половине. Хоть на моей памяти никто по половине и не передавал, а только можно такое сделать, я знаю, если ученицу привязать хочешь. Она за второй половиной явится – не затеряется, говорят. Вот и проверим заодно.

– Да я бы и так явилась!..

– Вот и хорошо. Так и так – все одно вернешься. Да и в дороге даже эти полсилы тебе лишние не будут. Без них ты кто? Простая фур… суф… проф…профурсетка![18] Во. Вспомнила. А с ними – уважаемый человек, половина убыр.

– Спасибо!.. – горло октябришны перехватило. – Я… я… обязательно вернусь!..