Убывающий мир: история «невероятного» в позднем СССР

Инициативная группа по изучению НЛО пытается сопротивляться: – ее участники пишут в «Правду» статью «Мы – за научные аргументы», пытаясь оспорить доводы Мустеля (статью не опубликуют), ведут дискуссии с Мустелем и Арцимовичем в Центральном Доме журналиста и направляют председателю Совета министров СССР Алексею Косыгину просьбу о создании специальной организации для исследований НЛО – но все тщетно[218]. С марта 1968 года советская уфология уходит в подполье и в самиздат; при этом (благодаря выступлению Зигеля по Центральному телевидению и разгрому в «Правде») разговоры о неопознанных летающих объектах окончательно становятся популярнейшим развлечением советских граждан. Образ летающей тарелки появляется в стихах Бориса Слуцкого («Летит над миром что-то круглое, / Дискообразное летит. / Меняя все купюры крупные / На мелкой хроники петит»[219]) и песнях Владимира Высоцкого («А в спорах, догадках, дебатах / вменяют тарелкам в вину / утечку энергии в Штатах / и горькую нашу слюну»[220]

). Впрочем, такая популяризация, переход в плоскость развлечений касается не только НЛО, но вообще значительной части «советского невероятного»: Высоцкий будет иронизировать и над программой CETI («В далеком созвездии Тау Кита / Все стало для нас непонятно. / Сигнал посылаем: “Вы что это там?” / А нас посылают обратно»[221]), Николай Козырев станет героем стихов Андрея Вознесенского («Он не замечает карманников. / Явился он в мир стереть / второй закон термодинамики / и с ним тепловую смерть»[222]

), а идею Иосифа Шкловского о пустом Фобосе практически повторит журналист Михаил Васильев (Хвастунов), напечатав (уже без каких-либо научных ставок) в 1968 году в «Комсомольской правде» статью «Луна – искусственный спутник!»[223].

Быстрее всего в область развлекательной культуры переходит теория палеовизита. Еще в 1966 году находки Агреста и Зайцева использует писатель Александр Горбовский в своих «Загадках древнейшей истории»[224]; в 1969 году инженер Юрий Росциус доведет идею почти до абсурда, предположив, что и сказочная Баба-яга была пришельцем из космоса («В “куричьих или собачьих голешках”, на которых поворачивается избушка Яги, нетрудно усмотреть описание ажурных трубчатых взлетно-посадочных устройств»[225]

). Зайцев напечатает фрагменты исследований в приключенческом альманахе «На суше и на море»[226] и в литературном журнале «Байкал»[227], но настоящим апофеозом популяризации палеовизита станет участие Зайцева и Казанцева в западногерманском фильме «Воспоминания о будущем», снятом в 1970 году по мотивам книг Эриха фон Дэникена и чрезвычайно успешном в советском кинопрокате[228]

. Зайцева дежурно одернут в журнале «Наука и религия»[229], но, кажется, к началу семидесятых годов тексты теоретиков палеовизита воспринимаются властями СССР как род фантастической литературы и уже не вызывают особого беспокойства.

«Управление оптимизмом» при этом никуда не исчезает. Зигель работает в Обществе «Знание», пишет научно-популярные книги, публикует в 1969 году статью о «маневре» Тунгусского тела[230] – но не может протащить в печать ни одной строчки про НЛО. Алексей Золотов успешно защищает в Физико-техническом институте имени А. Ф. Иоффе диссертацию на основе своих исследований Тунгусской катастрофы, однако в ней нет ни слова о корабле инопланетян[231]. В 1970 году, вскоре после смерти Бориса Константинова, публикация сборника «Населенный космос» задерживается усилиями академиков Льва Арцимовича и Василия Фесенкова, которые требуют исключить раздел «Возможны ли визиты из космоса?», так как:

окончательно решен вопрос <…> о полном отсутствии каких-либо следов повышенной радиоактивности, связанной с Тунгусским падением, об отсутствии каких-либо летающих тарелочек или так называемых «НЛО», об отсутствии каналов на Марсе, как искусственных сооружений[232].