Убывающий мир: история «невероятного» в позднем СССР

Наиболее анекдотичную версию такого соединения предлагает альпинист Юрий Кононов, объявивший, что главный советский ЗОЖ-символ восьмидесятых, Порфирий Иванов, был на самом деле пришельцем из космоса[970]. Немного раньше Всеволод Троицкий, один из столпов советской программы CETI и председатель Центральной комиссии по аномальным явлениям в окружающей среде, до сих пор искавший внеземную жизнь с помощью радиотелескопов, разворачивает свою аппаратуру на сто восемьдесят градусов – от далеких звезд к человеческому телу. Теперь анализ радиоволн используется для выявления болезней внутренних органов, в том числе для упреждающего поиска раковых опухолей: «С помощью нового метода обследовано более тысячи пациентов, страдающих различными болезнями, и несколько сот здоровых людей. В частности, изучался тепловой режим головного мозга в норме и патологии. <…> при всех формах сосудистых заболеваний мозга всегда снижается его температура. Это четко фиксируют радиометрические замеры температуры. В результате проведенных исследований ученые пришли к выводу: изменения термотопографии происходят уже на самых незаметных, трудно улавливаемых начальных стадиях заболеваний мозга, когда нет еще клинических проявлений болезни»[971]. На службу человеческому здоровью поставлена и знаменитая причинная механика астронома Николая Козырева. Неутомимый Казначеев придумывает так называемые «зеркала Козырева» – конструкции из гнутого металла, якобы изменяющие ход времени и оказывающие целебное воздействие на пациентов; призванная когда-то объяснить энергию звезд и форму планет, опровергнуть второй закон термодинамики и предотвратить тепловую смерть Вселенной, романтическая теория Козырева используется теперь для борьбы с язвой желудка, тремором рук и гипертензией[972].

Сложная конструкция, получившаяся в результате соединения трех меридианов, исчезнет вместе с исчезновением СССР; с одной стороны, она будет размыта потоком эзотерической литературы, хлынувшим из-за рубежа, с другой стороны – скомпрометирована журналистами и беллетристами постсоветской эпохи, перехватившими «невероятную» повестку у класса ИТР и охотно спекулирующими на ней. Но перед тем как окончательно проститься с «советским невероятным», бросим на него последний пристрастный взгляд.

Можно было бы сказать, что на всем протяжении своей истории, от начала пятидесятых до конца восьмидесятых, «советское невероятное» двигалось от Циолковского к Чижевскому.

Чем больше криптобуржуазная идеология спокойствия, достатка и личного здоровья пронизывала общество, тем быстрее шел грандиозный «разворот космоса» в умах и душах людей. Космос по Циолковскому был целью (а крепкое здоровье и возможное овладение телепатией – лишь вспомогательными средствами для достижения этой цели). Космос по Чижевскому, наоборот, был причиной, – так как своими лучами и волнами влиял на человеческое самочувствие (которое приходилось потом улучшать, обращаясь к помощи диет и экстрасенсов), – и именно это понимание космоса победило в позднем СССР. В семидесятые и восьмидесятые годы космонавтика оставалась чуть ли не самым последним оплотом советского коллективизма – невозможно запустить ракету в одиночку; но с тем большим удовольствием граждане СССР отказывались от идеи космических полетов в пользу земной, комфортной жизни, в пользу тихих радостей потребления (в том числе – потребления здоровья) и в пользу Человека, объявленного главной загадкой мироздания: «С чьей-то легкой руки XX столетие названо “веком прорывов”. Сфотографированы “в упор” единичный атом и комета Галлея, открыта сверхпроводимость при высоких температурах, идет поиск подходов к ядерному синтезу уже не только при звездных, но и при комнатных температурах. Но вот парадокс. Мощный натиск на атомно-космические бастионы внешнего физического мира не сделал более доступным познание самого Человека, его внутреннего мира»[973]. Накануне конца истории счастливому обладателю богатого внутреннего мира не хочется никуда лететь – ему вообще не хочется смотреть вверх или вперед, выходить из квартиры, а единственным символом его отношения к космосу остается «люстра Чижевского» под потолком, произведенная в 1990 году на заводе «Элеон» и якобы излучающая полезные для здоровья аэроионы.

Так – не взрывом, но всхлипом – кончается «советское невероятное» со своим экспансионизмом, энтузиазмом и напряженным ожиданием научных прорывов. Оно убывает, уменьшается, скукоживается, как шагреневая кожа, – чтобы в постсоветскую эпоху на его место пришли соразмерные любому мелкому буржуа мистика, эзотерика, оккультура и нью-эйдж.