Убывающий мир: история «невероятного» в позднем СССР

Влияние Солнца раз в одиннадцать лет вызывает эпидемии (как доказывал Чижевский[822]); порожденные солнечными вспышками магнитные бури увеличивают число госпитализаций; мозг охвачен плотной «магнитной паутиной»[823]; через тело проходят невидимые колебания биомагнитного поля; «кругом нас, в нас самих, всюду и везде, без перерыва, вечно сменяясь, совпадая и сталкиваясь, идут излучения разной длины волны»[824], – цитирует Владимира Вернадского Пресман. Все связано со всем посредством электромагнитных волн; отправленная телепатема проникает не в один конкретный гипоталамус, но расходится, как круги по воде, и затрагивает любого; через пространство и время движутся бесконечные потоки информации, лишь малую толику которой способен выявить и понять человек. Старинный собеседник Пресмана, Павел Гуляев, с 1968 года визуализирует это лучисто-волновое мироздание с помощью специального прибора – электроаураграфа: «Все, что окружает нас: облака, деревья, кусты, постройки, заряжено электричеством. Возникает своего рода электрический ландшафт с незримыми “светом и тенью”. <…> В нем – “электрические голоса” насекомых, кустов, деревьев, ветра, сигналы космического происхождения – атмосферные, грозовые разряды»[825]. Гуляев фиксирует электроаураграммы шмелей и бабочек, муравьев и кузнечиков, и даже человеческих сердец – ауральные линии уходят далеко-далеко («Теоретически рассуждая, можно прийти к выводу – все люди на Земле тесно связаны между собой полями своих сердец»[826]). Проблема в том, что подобная радикальная разомкнутость и открытость способна скорее устрашить, чем вдохновить советского горожанина семидесятых, который чувствует себя маленьким, беспомощным и беззащитным перед нависающей со всех сторон Вселенной, полной непонятных (и потому пугающих) волн. Это энтузиасты оттепели готовы были отправляться к далеким галактикам, пренебрегая любыми опасностями, – однако для криптобуржуа эпохи застоя космос кажется не обещанием новых миров, а лишь источником жестких радиационных излучений и причиной магнитных бурь, от которых болит голова. На место гордого открывателя планет, покорителя пространств, строителя коммунизма приходит испуганный обыватель, с отчаянием осознающий, что стены отдельной квартиры не способны защитить его от всепроникающих биомагнитных и электроауральных воздействий.

Теории Пресмана и Закладного настойчиво внушают читателям, что телепатия касается не отдельных уникумов (умеющих отправлять и принимать волны особой длины), но буквально всех («Теперь доказано, что каждый из нас – как бы живая радиостанция, непрерывно излучающая в пространство волны разных частот»[827], – пишет Павел Гуляев). Воспринявший эту аргументацию человек должен ощутить себя паскалевой мыслящей тростиночкой, которая дрожит на электромагнитном ветру, овевающем Землю и космос.

Что же принесет дуновение такого ветра?

Как утверждает Закладный, через «единое биомагнитное поле» может передаваться какая угодно информация, в том числе и вредоносная («Колдовство – это посылка информации определенного характера, которая способна вызвать в принимающем такую информацию сильные эмоции, губительно действующие на физиологию»[828]), – а поскольку никому не дано укрыться от бегущих по этому полю волн, никто не может чувствовать себя в безопасности (так, согласно рассказам Геннадия Сергеева, Нинель Кулагина в 1970 году мысленным приказом заставила остановиться сердце лягушки[829]). Писатель Юрий Коваль будет позже иронизировать по этому поводу («Только лысые и усатые знают секрет Волны. Они потихоньку подходят к человеку и начинают распространять Волну. У человека сразу боль в сердце»[830]), но многим людям такие воздействия кажутся вполне вероятными. В 1973 году для подобных опасений появляются новые основания – руководитель новосибирского Института клинической и экспериментальной медицины СФ АМН СССР, академик Влаиль Казначеев сообщает о регистрации «межклеточных дистантных электромагнитных взаимодействий в системе двух тканевых культур»[831]. Отправным пунктом этих исследований были идеи биолога Александра Гурвича, считавшего, что делящиеся клетки испускают особые «митогенетические лучи», «лучи жизни» (в опытах Гурвича оживала засохшая луковица, положенная рядом со свежей). Казначеев объясняет этот эффект «квантовым излучением клеток» и организует собственные, более радикальные эксперименты: «Родилась мысль доказать информационность квантового излучения клеток не митозом, то есть актом жизни, а смертью <…>, заставить больную клетку излучать лучи смерти»[832]. Две группы клеток разделяли непроницаемой перегородкой, после чего «клеточную культуру заражали то вирусами Коксаки А-13, то вирусом чумы птиц, то подвергали смертельному облучению ультрафиолетом, то просто-напросто отравляли сулемой. А результат неизменно был одинаков: соседние, ничем и никем не зараженные клетки заболевали и погибали точно так же, как и обреченные на смерть»[833].