Участие третьих лиц в исполнении гражданско-правового обязательства

Е.Л. Невзгодина, отталкиваясь от установки, что представительство является одной из форм участия третьих лиц в правоотношении[39], приходит к выводу: «представительство… являет собой один из случаев исполнения обязательства третьими лицами»[40], что, в свою очередь, привело к необходимости разграничения представительства и возложения исполнения обязанности должника на третье лицо. Вместе с тем предложенная Е.Л. Невзгодиной концепция восприятия представительства как одной из возможных форм исполнения обязательства третьим лицом, противоречит ее же выводу о том, что, во-первых, представительство представляет собой правоотношение и, во-вторых, что в рамках этого правоотношения одно лицо выступает от имени другого[41].

Очевидно, что представитель в принципе не может выступать в качестве третьего лица в обязательственном правоотношении, поскольку фигура представителя полностью поглощается фигурой одной из сторон, а в результате действий представителя права и обязанности возникают непосредственно у представляемого. Фигура представителя в динамике обязательства как самостоятельного субъекта, отличного от представляемого, для другой стороны обязательства безразлична. Представитель в качестве отдельного субъекта, отличного от субъекта, выступающего на стороне представляемого, воспринимается только во взаимоотношениях между представителем и представляемым. Правовое основание, на котором представитель включается в динамику обязательства, не является тем, что мы называем основанием участия третьего лица в обязательственном правоотношении в качестве его участника. И если речь идет о том, что представитель выступает на стороне должника в обязательстве, то имеется в виду, что действия представителя воспринимаются как действия должника (представляемого), а значит, исполнение обязательства представителем есть не что иное, как исполнение обязательства должником, но не исполнение обязательства третьим лицом за должника.

Изложенный механизм участия представителя в динамике обязательства имеет важное значение для установления содержания его интереса: интерес представителя совпадает с интересом представляемого как по содержанию, так и по направленности. В отличие от третьего лица, действия которого при реализации его интереса затрагивают в том числе и динамику обязательства, стороной которой он не является, представитель совершает действия, имеющие исключительную направленность на динамику обязательства, в котором он выполняет либо функцию кредитора, либо функцию должника.

Изложенное, как представляется, позволяет вообще исключить представителя из круга третьих лиц (в том числе из круга третьих лиц – участников обязательства) по отношению к динамике любого правоотношения: лицо, действующее от имени стороны обязательства, не может быть третьим лицом, поскольку оно и есть сторона обязательства[42]. Подобный подход к пониманию представителя, в свою очередь, позволяет критически отнестись к высказанной М.И. Брагинским возможности разграничения третьих лиц в договоре на третьих лиц, выступающих от собственного имени, и третьих лиц, выступающих от имени стороны договора[43]. Весьма спорным выступает и предложенная ученым классификация всех третьих лиц, выступающих от собственного имени, по критерию поставленной сторонами цели. Ученый предлагает выделить «прежде всего случаи, в которых участие третьего лица составляет цель соответствующего правоотношения», а именно – договор в пользу третьего лица. Все остальные ситуации М.И. Брагинский предлагает «разделить с учетом того, с какой из сторон договора третьи лица связаны: пассивной, т. е. стороной должника, или активной – стороной кредитора»[44]. На пассивной стороне третье лицо может выступать как исполнитель обязательства или как пособник должника. Участие третьего лица на активной стороне проявляется при принятии исполнения вместо кредитора и переадресации исполнения.

Не сомневаясь в научной ценности предложенной М.И. Брагинским классификации, хотелось бы обратить внимание на одну неточность, которая снижает ее достоверность: выделение активной и пассивной сторон (а равно кредитора и должника) характерно исключительно для обязательства, но не договора.

Е.А. Суханов по критерию субъектного состава обязательства выделяет: регрессные обязательства (по переложению исполненного долга на третье лицо); обязательства в пользу третьего лица (а не кредитора); обязательства, исполняемые (за должников) третьими лицами[45]. В предложенной классификации прежде всего внимание привлекает регрессное обязательство и возможность его отнесения к числу обязательств с участием третьих лиц.