Участок № 18

Тряпка был страшен в гневе, точнее сказать не он был страшен, страшно было за него. Он даже в спокойном состоянии производил впечатление человека, не обладающего даже базовыми зачатками здоровья, а в состоянии праведного гнева, в котором, надо сказать, он предстал перед коллегами впервые… В общем, дворники начали продумывать свои речи на его похоронах.

— Да я как бы случайно её ткнул. — Попытался оправдаться Коля, окончательно оправившийся от стресса, глядя на метаморфозы, происходящие с Тряпкой. — Я вообще не думал, что это живое, а оно мне лопату откусило.

— Надо было что-нибудь другое откусить, — проворчал Тряпка, немного успокоившись.

Он поднял руку и почесал за ухом одну из голов гидры, которая всё это время нависала над его правым плечом.

— Так, и как же мы поступим? — Тряпка и гидра с надеждой посмотрели на Фёдора.

— Во-первых, никого мы усыплять не будем. И тем более продавать колдунам, побери их Мусорный дух! Во-вторых… А это ещё что?!

К ним медленно двигалась группа горожан, возглавляемая Эриком. Сзади шёл Гораций, в задачу которого входило подбирать упавших. Зрелище было жутким. Армия не жравших трое суток мёртвых произвела бы более живое и приятное впечатление, чем горожане Форпоста. Серые или синие лица, иногда с оттенками зелёного. У многих были синяки, кое-кто подволакивал ногу, руку, или себя. На головах застыли волосы. Они торчали в различных направлениях и имели свои нигде больше не встречающиеся оттенки и формы. В общем, контингент был не из приятных. И всё это великолепие подходило к трибуне.

Фёдор обошёл Тряпку с гидрой и выступил навстречу Эрику и его команде.

— Я собрал всех, кого смог, — доложил стражник. — Из разумных здесь восемь человек, два тролля, три гнома, один гоблин, четыре эльфа, а ещё одна старая собака.

— Собака?! — Фёдор был удивлён.

О существовании собак на просторах Небесного Форпоста слышали многие, а вот увидеть их вживую доводилось не всякому, тем более старую. Как правило, кошачье герцогство не доводило ситуацию до появления в городе старой собаки.

— Я бы взглянул на это чудо.

— Нет проблем. — Эрик оглянулся. — Матильда!

Из нестройных рядов горожан выдвинулась эльфийка. Она не слишком ровно держалась, чему виной была левая нога, норовившая подогнуться с интервалом в 23 секунды. На ней было очень изящное платье, превратившееся за последние дни в нечто сильно смахивающее на половую тряпку, как по цвету, так и по запаху. Впрочем, все собравшиеся горожане благоухали чем-то чуждым миру шампуней.

— Я не пью! — охрипшим от радостных кричалок голосом, на всякий случай, проскрипела Матильда и сделала выразительный жест рукой, от чего чуть не упала.

Окружающие её сограждане с уважением на неё посмотрели, во всяком случае те, кто мог без риска для устойчивости повернуть голову.

Рядом с Матильдой осторожно двигалась собака. Почему она дожила до старости, Фёдору сразу стало понятно. Кошачьи, в городе, были не чужды состраданию, и такое просто пожалели. Маленькое животное с выпученными чёрно-коричневыми глазами, на тощих, кривеньких и постоянно трясущихся лапках. Она опасливо озиралась, пытаясь подойти поближе к хозяйке, но последняя, в силу своего периодического оседания на левую ногу, пугала её, отчего бедное животное тряслось ещё больше.

— Понятно, — сказал Фёдор и залез на поваленную тумбу для театральных афиш. — Друзья мои! — начал он свою речь.

Пока Фёдор вещал, в головах гидры носились мысли.

Все её головы думали абсолютно синхронно, кроме одной. Четвёртая голова, ещё когда гидра жила в своём прибрежном болоте, получила травму. Всему виной был бобёр. Он подгрыз дерево, которое упало ей на четвёртую голову. Бобра гидра, конечно, съела. Она хорошо помнила его гадкий вкус, а ещё он был жёсткий, как сапог сборщика берегового рачка. С тех пор четвёртая голова немного отставала от своих товарок в плане мышления, зато всегда преуспевала, если надо было что-нибудь сожрать или кого-нибудь укусить. Недавнее угощение, в виде чего-то непонятного, но вкусного, хотя и очень маленького, которое гидре дали, съела именно четвёртая голова.