Участок

– Какой-то ты неразговорчивый! – укорил черт. – Я тебе прямо вопрос ставлю: давай меняться. Ты мне ненужную старую вещичку, я тебе вот это! – Он щелкнул пальцем по горлышку.

Кравцов огляделся. Старого ничего не было, разве что ходики на стене. Он указал на них вялой рукой.

– Насмешил, мужик! Старее ничего нет?

Кравцов понурился.

– Ну, на нет и суда нет. Будь здоров! – Черт поднялся, засунул бутылку обратно. Посмотрел на шахматы. – Играешь, что ли?

Кравцов кивнул.

– Вот поэтому порядка и не будет в этой стране! – воскликнул черт с неожиданным гражданским гневом. – Каждый должен заниматься своим делом! Ты вот кто? Тракторист? Должен сеять, боронить, пахать! А он в шахматы играет! Ладно, – обернулся он в двери. – Если очухаешься и что-нибудь вспомнишь про старые вещи, найдешь меня. Я тут пару дней буду, понял?

Кравцов смотрел ему на голову. Нет, это не рога у него там, это всего лишь свисают с притолоки два пучка сухой травы. Он не черт.

«А кто?» – спросил в Кравцове глухой внутренний голос.

«А тебе какая разница?» – ответил этому голосу другой голос, тоже внутренний.

«Потому что я должен это знать!» – был ответ.

«А почему ты должен это знать?» – последовал ехидный вопрос.

«Потому, что я... Потому что я милиционер!»

«А ты уверен? Ты просто похмельный мужик, прав этот пришелец!»

«Может быть. Но выяснить я обязан. Эй, гражданин!»

– Эй, гражданин! – позвал Кравцов, но человек уже исчез.

3

Человек, конечно, не исчез, он просто вышел из дома Кравцова. Там стояла старая, заляпанная грязью «копейка». На таких в городе любят работать частные извозчики, которым не жаль гробить подобную рухлядь, или пенсионеры, купившие их раз и навсегда двадцать лет назад, или беднейшие слои интеллигенции.

Похоже, человек, представившийся работником музея, был именно из этих слоев. Поверх рубашки с короткими рукавами на нем висел старомодный галстук; живот, слегка одутловатый (наверное, от невкусной и нездоровой пищи), был перетянут дешевым ремешком из кожзаменителя.

Он поехал по селу, внимательно глядя по сторонам. Увидел Синицыну в окне. Остановился. Достал из портфеля почему-то сразу несколько очков. Выбрал простые, демократичные, в дешевой металлической оправе. Вышел и ласково поздоровался:

– Здравствуй, бабуля!

– Здравствуйте, только вы мне не внук, извините, – ответила Синицына приветливо, но с достоинством.

Музейный работник сразу сообразил, как себя позиционирует, выражаясь современным отвратительным языком, эта пожилая деревенская жительница. И моментально исправился:

– Конечно, конечно! Как ваше имя-отчество, позвольте полюбопытствовать?

– Зоя Павловна.

– А я Алексей Алексеевич Корытников, сотрудник областного историко-краеведческого музея. Не найдется у вас молочка, Зоя Павловна? Холодного желательно.

– Найдется. Заходите.

Корытников зашел в дом за Синицыной. Та достала из холодильника молоко в пакете, налила в стакан. Корытников рассчитывал на молоко коровье, натуральное, но вида не подал.

– Спасибо!

Пил медленно, а глазами обводил комнату. Увидел видеомагнитофон и кассеты. Поставил пустой стакан, взял одну из кассет и сказал с восторгом:

– Какое кино! Я человек твердый, но я, скажу честно, просто плакал!

– Ох, правда, переживательное кино! – сразу же расположилась Синицына к тонкому и чувствительному человеку. – А вы из города, значит?

– Из города.

– У меня сыновья там в городе. С высшим образованием, должности хорошие у них.

– А как их фамилии, если не секрет? – заинтересовался Корытников.

– Какой же секрет? Фамилия у них одна, как и у меня: Синицыны. Константин – директор этой самой... Ну, по строительству, в общем. А Петр в правительстве областном заседает.

– Синицын? – ахнул Корытников. – Петр Александрович?

– Анатольевич.

– Конечно, ранний склероз, – Анатольевич, Петр Анатольевич Синицын!

– Неужели знаете его?

– А кто ж его не знает? Его весь город знает! Это такой человек... Такой характер! Никому не отказывает, всем помогает! Я ему, помнится, говорю: Петр Анатольевич! Нельзя так надрываться! Подумайте о себе, о своем здоровье!

Синицына испугалась:

– А что здоровье?

– Здоровье? Здоровье отличное! – успокоил Корытников. – Но оно тоже ведь не безразмерное, правильно? А губернатор недавно так и сказал: Петр Ильич...

– Анатольевич...

– Ну да. Петр, говорит, Анатольевич Синицын – один из лучших людей нашего города!

Синицынав зарделась:

– Чаю не хотите? Или позавтракать с дороги?

– И позавтракаю, и чаю выпью, спасибо! И не удивительно, что такие люди из такого села! У вас ведь корни в глубь веков идут!

– Да не очень они туда идут, – засомневалась Синицына. – Переселенных много. Голод был в тридцать третьем – с Украины несколько семей прибилось. В войну тоже, до нас-то война не дошла. И беженцы, и с Ленинграда были семьи эва... это...

– Эвакуированные. Очень интересно! А еще у вас раскольники были тут когда-то. Очень, очень интересно! Расскажите еще что-нибудь! – Корытников достал тетрадь.

– Записывать будете?

– Я историей родного края занимаюсь, книгу пишу, – объяснил Корытников. – И про людей, про людей побольше!