Учебка. Армейский роман (СИ)

— Вот и хорошо, что не уклоняешься — сегодня и поработаешь за двоих! А ты, как тебя?

— Курсант Шкуркин.

— Ты, Шкуркин, сегодня при помощи трудотерапии будешь от алкоголизма лечиться.

— Я не болею алкоголизмом, — угрюмо возразил Шкуркин.

— А чего же ты тогда из увольнения пьяным пришел? А!?

— Я не был пьяным, сержанту Гришневичу просто показалось…

— Отставить разговоры!

— Вы сами спросили. Я и ответил…

— Закрой рот, солдат! Всем найти себе подменки к наряду. И предупреждаю — у всех должны быть на подменках погоны! Разойдись.

— Да уж, хорошую характеристику нам Говнище дал — этот Сапожнев нам всю душу за наряд вымотает, — сказал Шкуркин Игорю, когда курсанты возвращались в свой кубрик.

Подменку Игорь нашел себе с погонами и дырками на каждом рукаве. Впрочем, последнее существенного значения не имело.

В половине шестого наряд под командованием младшего сержанта Сапожнева направился в санчасть для проверки состояния здоровья курсантов. Для проведения медосмотра из санчасти вышел фельдшер и задал «дежурный» вопрос:

— Все могут нести службу?

Ответа на свой вопрос он не ждал, так как с таким же успехом мог сказать о хорошей погоде или еще о чем-нибудь в том же роде. Бегло осмотрев ладони у курсантов, он начал записывать фамилии наряда в специальный журнал. Ему вызвались помогать Мухсинов, Хусаинов и Абдухаев. Русский они знали плохо, фамилии друг друга, а тем более Игоря и Шкуркина еще хуже, поэтому список составляли минут десять. В итоге получилась следующая запись: Скуркин, Тишенко, Муксинов, Кусаинов, Абдухаев, Исломов, Хакимов.

— Теперь надо дежурного записать. Какая у вашего сержанта фамилия? — спросил фельдшер.

Мухсинов пожал плечами и спросил у товарищей. Хусаинов не знал, а Абдухаев произнес что-то нечленораздельное.

— Как? — недовольно поморщился фельдшер.

Получив примерно такой же ответ, он не выдержал и подал Абдухаеву журнал, чтобы тот сам записал фамилию командира. Тем временем к ним подошел Сапожнев, раздосадованный слишком долгой задержкой. Заглянув Абдухаеву через плечо, он увидел, что тот старательно вывел в углу листа «Сапожнык» и протянул журнал фельдшеру.

— Стой! Что ты там написал? — разозлился младший сержант и выхватил у Абдухаева журнал.

— Как что? Ваш фамилия — Сапожнык!

Тищенко и Шкуркин подошли вместе с Сапожневым и теперь оба прыснули со смеху, услышав ответ Абдухаева.

— Кому там слишком весело? — раздраженно спросил младший сержант.

Курсанты притихли.

— А ты, грамотей, запомни: не можешь срать — не мучай жопу! — насмешливо сказал Сапожнев растерянному Абдухаеву.

Абдухаев пословицу не понял и абсолютно серьезно спросил:

— Зачэм срат и мучит? Я не хотел!

— Да ну тебя к черту! Наряд, становись! Напра-во! В столовую шагом марш.

Среди курсантов старого наряда Игорь с трудом узнал Столярова. Он был без очков и постоянно прищуривал глаза.

— Привет! Где ты свои очки потерял? — спросил Игорь, подойдя к нему поближе.

— А-а…, это ты. Разбились. А у меня ведь пять диоптрий… Без очков плохо… А меня в наряд…

— Меня тоже в наряд, хоть командир части вроде бы и освободил, пока будут обследовать.

— Столяров, ты что — уснул?! Бегом сюда! — крикнул чернявый сержант с повязкой дежурного по столовой, небрежно повязанной на рукаве.

Столяров сразу же бросился на его зов. Сержант отправил Столярова выносить какой-то мусор. Двое «товарищей» курсанта проводили Столярова пинками под зад и грубыми окриками. Было хорошо заметно, что Столярова не любили во взводе и если не издевались, то обращались с ним крайне грубо. Когда старый наряд выходил из столовой, Столяров хотел еще раз подойти к Игорю, но его рыжий сосед с силой ударил курсанта ладонью по спине и пропел нарочито ласковым голосом:

— Давай, Столяров, двигай ногами быстрее, а то на ходу сдохнешь!

Увидев, что Игорь смотрит на него, Столяров опустил голову вниз и так ничего и, не сказав ни Тищенко, ни рыжему, вышел из столовой.

— Ты что, знаешь этого чмошника? — спросил у Игоря Шкуркин.

— Как-то в госпиталь вместе ездили, — неохотно пояснил Тищенко.

— А-а…

Тищенко показалось, что в глазах Шкуркина горела фраза: «Какие у тебя знакомые, такой ты и сам! Недаром вместе в госпиталь ездили». От этой мысли и от жалости к Столярову у Тищенко окончательно испортилось настроение, и весь мир стал представляться ему исключительно в черных тонах.

Не теряя времени, Сапожнев принялся распределять наряд по рабочим местам. Мухсинов и Хусаинов отправились на мойку, Исломов и Хакимов в варочный цех, а Тищенко, Шкуркин и Абдухаев остались на зале. Впрочем, вскоре все все равно объединились для того, чтобы накрыть ужин. Пришла рота. Неожиданно Игоря очень сильно потянуло ко взводу. Не выдержав, он подошел к своим поближе и спросил:

— Может, еще каши принести?

— Будете кашу? — переспросил у стола Гришневич.

— Так точно… Будем! — едва ли не хором ответили курсанты.

— Тогда тащи еще один бачок, — весело сказал сержант Игорю.

Тищенко обиделся на Гришневича за наряд и теперь был недоволен тем, что сержант мог подумать, будто Игорь предложил кашу ему, а не взводу.