Учебник житейской науки (СИ)

– Не нежничай с ним! – буркнул Вивьен, которому уже не терпелось начать двигаться в Гастоне, разрывая его внутри, вырывая из его груди болезненные вопли.

– Молчи, Вивьен. – огрызнулся Рудольф, у которого уже и так стояло колом, но он отчего-то терпел.

Решив, что подготовил Гастона достаточно, хозяин особняка принялся медленно в него проникать, хотя особенным удовольствием это ему не отозвалось. «Боги, как больно», – про себя взвыл охотник, но лишь судорожно задышал, упираясь руками в кровать и смотря остекленевшим взглядом в глаза Вивьена, что довольно ухмылялся, с силой прокручивая соски мужчины, оставляя очень болезненные синяки. Блондин явно собирался изничтожить Гастона, и до того медленно дошло, почему – он был препятствием между ним и Рудольфом, что и со своими гостями обычно был холоден, как лёд, а тут проявил нежность к своему рабу! «Вот как», – Гастон едва сдержал торжествующую улыбку, хотя ему было и не до смеха. – «Ты ещё попляшешь, ничтожество!»

Как только Рудольф проник до конца, он неожиданно нежно поцеловал Гастона в плечо:

– Слишком больно, да?

– Ничего, мой господин… – выдохнул Гастон, изобразив на лице блаженнейшее выражение. – Продолжайте, прошу!

Рудольф и Вивьен изумлённо уставившись друг на друга, словно желая узнать, кто ему что-то подмешал и точно ли пленник в порядке. Граф первым пришёл в себя и начал медленно двигаться в нём, придерживая за талию. Вместе с ним начал двигаться и Вивьен, с изумлением смотря то на одного мужчину, то на другого. Гастон через силу выдавливал из себя стоны, полные удовольствия, старался вспомнить нежного Рауля, прекрасного Леона, с которыми ему было так хорошо и прекрасно. Но в голову лезли одни унижения от Вивьена. Вскоре ему всё же удалось абстрагироваться, а потому он принялся стонать с особенным остервенением, даже начиная подаваться бёдрами навстречу, хотя они и были окровавлены от действий мужчин. Рудольф от этого лишь больше распалялся и начинал двигаться всё жёстче, крепко стискивая ягодицы Гастона и почти не давая возможности Вивьену проявлять какую-либо активность, отчего тот лишь больше злился. Острые ногти блондина прошлись по спине охотника, оставив кровавые борозды и сорвав с его губ изумлённый, полный боли стон, но Рудольф тут же принялся с упоением слизывать кровь, оглаживая торс и грудь пленника, не переставая двигаться в нём.

Вскоре боль и в самом деле заменилась удовольствием. Гастон всё чувствовал до ужаса остро – как два члена скользят в нём, раздвигая стенки тесного прохода, пульсируя от удовольствия и явно собираясь вот-вот излиться в него. Это упоительное чувство наполненности вызывало в его теле дрожь, заставляя тело содрогаться и извиваться в руках мужчин.

– Вот шлюха. – разъярённо шептал Вивьен, врываясь всё глубже и царапая спину Гастона вновь и вновь.

Человек – странное существо. Пожалуй, самое странное существо в мире. Ибо, захотев притвориться мёртвым, он настолько войдёт в роль, что с минуты на минуту и в самом деле умрёт. То же происходило и с Гастоном. Он искренне хотел убедить себя и двух мужчин в том, что ему хорошо и приятно, и что даже их слова его вовсе не задевают, но он и в самом деле стал чувствовать наивысшее удовольствие, фактически его квинтэссенцию. Прогибаясь в спине и чуть подаваясь бёдрами навстречу, он с туманной улыбкой воспринимал оскорбительные слова Вивьена, не переставая награждать Рудольфа и блондина сладкими, хриплыми стонами, дрожащими от нехватки воздуха и внезапного жара, сковавшего их троих. Под конец он настолько разошёлся, что даже принялся целовать шею Вивьена, что напрочь тут же обо всём забыл.

Вновь чуть подавшись бёдрами, Гастон сдавленно рыкнул и обильно кончил Вивьену на живот, с трудом держась в сознании – это был столь сокрушительный оргазм, что ему пришлось пару минут пробыть с закрытыми глазами, хватая ртом воздух. Внутри всё горело, семя мужчин стекало по его бёдрам и ягодицам. Рудольф довольно облизнулся и потянулся было вновь к Гастону, что являл собой зрелище поистине привлекательное, но блондин его перехватил и вжал в кровать.

– Ну уж нет. – прошипел он на ухо хозяину особняка, широко разводя его ноги и принимаясь потираться плотью о его бёдра. – Теперь ты мой.

Охотник вяло приоткрыл глаза, растекаясь по кровати и смотря на мужчин, что яростно боролись, но пока победу никто из них не одерживал. «Как они так быстро восстанавливаются?» – вяло подумал брюнет, скользнув взглядом по вновь напряжённым членам мужчин, перед тем, как соскользнуть в болезненное забытье, наполненное глухими стонами, жаром, дрожью.

Ему снился этот кошмар, помноженный на бесконечность. Ему снились тела, переплетённые между собой в жаркой страсти. Отовсюду слышались стоны и крики, вопли, тела дрожали, обливались потом и семенем, тут и там мелькали полные сладкой неги лица. Гастон почти чувствовал запах безумия, исходящий от них. Он чувствовал запах пота и желания, ему было мерзко, потому как он понимал, что он среди них, что он вот-вот кинется в этот океан тел и потеряется навсегда, сломается.