Учебник житейской науки (СИ)

Вот и сейчас он без сил лежал на холодном полу, чувствуя, как тело начинает лихорадить от постоянного нахождения в этой холодной камере. Но ничего поделать не мог – хозяина он так и не видел, а звать сил не было. Проклятое солнце светило прямо ему в глаза, едва не выжигая их. Слабо пошевелившись, мужчина повернулся на бок и поморщился от боли – ошейник слишком сильно сжимал его горло. Возможно, это была паранойя, но охотнику казалось, что с каждым днём сталь стягивалась на нём всё сильнее, будто желая удушить. Пёс тихо сопел на соломе, изредка приоткрывая больные глаза и вновь закрывая их. «Как там Рауль?» – пронеслось в мыслях Гастона. Его тревожило не столько то, что его зеленоглазый красавец пойдёт шастать по бабам и мужикам, а то, что он так и не попросил прощения за то, что так грубо обошёлся с ним. Впрочем, он никогда не извинялся перед ним, да и перед кем-либо другим тоже. Теперь же проблема была в другом – он несколько переживал, что больше не увидит очаровательного юношу, что приютил его.

– Ты становишься сентиментален друг мой. – самого себя обругал охотник, ужаснувшись от того, как стал звучать его голос – хриплый, потерявший свою бархатность.

Возможно, ему было суждено умереть в этом жутком месте. Лихорадка сморила его, и мужчина закрыл глаза, в которые словно насыпали песок, пытаясь отдохнуть. Но как только небо на улице стало принимать тёмно-синий цвет, Гастон очнулся вновь и, с трудом поднявшись, оглядел камеру. Вместо двух мисок требухи стояла миска с требухой, два блюдца с молоком и буханка хлеба. Пёс тут же накинулся на требуху, а охотник с удовольствием на хлеб. Правда, организм его посчитал, что ему дали за раз слишком много, а потому больше половины хлеба ещё осталось – на чёрный день. Глотнув немного молока, мужчина подумал, что если будут кормить так, то это очень даже не плохо. Волкодав лакал молоко, то и дело облизываясь. А меж тем, в коридоре поднялся шум. Гастон насторожился – он слышал шаги. Человеческие. И, судя по всему, не одной пары ног. Вжавшись в угол, Гастон обнял своего пса, что начал скулить и поджимать хвост. Через решётку мужчина различил четыре пары ног. Раздался звон ключей, а затем дверь его камеры со скрипом отворилась. На пороге стояло трое статных, высоких мужчин с абсолютно пустыми глазами.

– Переведите его в более уютную камеру. – раздался ледяной голос, обладателя которого охотник не видел. Двое прошли в камеру, а один остался на проходе, чтобы не дать пленникам сбежать. Впрочем, в таком состоянии мужчина далеко бы не ушёл – слишком уж ему было нехорошо: его клонило в сон, трясло от лихорадки, да ещё и жуткая слабость наваливалась на него вновь и вновь.

Один отстегнул цепь Гастона от кольца и дёрнул мужчину за собой, отчего охотник едва не задохнулся. Псина рычала и лаяла на подошедшего к ней мужчину, но в следующий миг произошло то, от чего Гастон едва не взревел быком – прислуга хлестнул его волкодава по спине хлыстом. Оливер заскулил и спрятался за мужчину. Их повели прочь из камеры, вслед за хозяином, которого брюнет всё время пытался рассмотреть. Он крайне расплывчато помнил их первую встречу, но она ему запомнилась – эти ужасающие шаги, проносящиеся эхом не только по зданию, но ещё и по телу Гастона, заставляя дрожать колени. Он чувствовал на себе его взгляд, и это чувство было не из самых приятных – его словно держали ледяными пальцами за сердце, чтобы чуть что сжать его и остановить рваный ритм страха и ужаса. Его светящиеся янтарным светом глаза пронзали до самых костей, приковывая к одному месту. «Он не человек», – постоянно повторял про себя Гастон, сверля взглядом спину идущего впереди мужчины. Он видел подобранные в хвост атласной лентой цвета осеннего неба тёмные, чуть вьющиеся волосы. Видел, как он высок. Его прямая осанка лишь больше подчёркивалась чёрным приталенным плащом, что слабо шелестел при ходьбе, с широким поясом. Руки его в атласных, чёрных перчатках уверенно держали трость со стальным набалдашником округлой формы, что плавно перетекал в саму трость. «Так вот чем меня приласкали», – пронеслось в мыслях мужчины, и ему сразу захотелось взять эту трость и заснуть треклятому, высокомерному мужчине в задницу.

– Приструните мальчишку. – холодный голос хозяина облил его словно стаканом соляной кислоты.