Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим

Пока снимал кроссовки и стягивал плотно прилегающее термобельё, джакузи не только наполнилось, но и шумно забурлило. Неожиданность включения этой шайтан-машины в звенящей тишине небольшого замкнутого пространства заставила Диму вздрогнуть. Это впрыснуло адреналин в кровь и напрягло: «А его там током случайно не шандарахнет?»

Лениво болтаясь в бурлящей воде и постепенно повышая её температуру, вдруг понял, что для полноты ощущений барства обстановки не хватает бокала прохладного вина. Изъявил желание. Получил запрошенное. Хандра прошла как-то сама собой. Даже не заметил, в какой момент.

— Кон, просвети, пожалуйста, я правильно понимаю, что моя спальня и эта помывочная — отдельный виртуальный мир, с которым я могу творить всё, что угодно?

— Правильно, — подтвердил голос искусственного Разума.

Он принял сидячее положение. Глотнув вина, оглядел туалет. И тут из него попёрло, как из рога изобилия.

— Кон, увеличь в размерах это помещение и сооруди в ту сторону, — он небрежно указал бокалом направление, — бассейн длиной в двадцать пять метров и шириной в две дорожки.

От резко изменившейся обстановки слегка закружилась голова. А может, она закружилась от осознания своих воистину божественных возможностей. Аж захотелось перед самим собой в отражении зеркала бухнуться на колени и побиться лбом об пол.

— Так, — Дима хлебнул ещё, входя в раж, — спальня, и это всё — лишь второй этаж моей виллы. Дверь для спуска вниз в спальне. На первом этаже сооруди пока только шикарную гостиную в английском стиле викторианской эпохи зажравшегося от власти и денег лорда. Потом придумаю, что мне там ещё будет нужно.

Допил вино. Утилизировал бокал, растворив его прямо в руке. Переместился из горячей джакузи в бассейн, но, не забывая про дурацкие шуточки ангельской сущности, заранее откорректировал температуру воды, сделав её стандартной для данных спортивных сооружений.

Сплавав туда-сюда, охлаждаясь, а заодно беря паузу для размышлений по поводу, чего бы ещё сотворить такого-эдакого, вылез из воды. Высушился. Наколдовал на себя лёгкий льняной костюм, представляющий собой свободные штаны на широкой резинке и рубаху-разлетайку без пуговиц.

Обуваться не стал. Пошёл босиком, так сказать, приобщаться естеством с природой. Спускаясь по широкой лестнице на первый этаж, принялся эту природу творить, только успевая менять хотелки. Сначала изъявил желание поселиться где-нибудь на побережье тёплого моря, но после множества переборов остановился на берегу реки средней полосы России. Притом заказал, чтобы река кишела рыбой, а с виллы вела прямая дорожка к мосткам, на которых оборудовано место для рыбалки. Вот захотелось ему порыбачить средь бела дня.

Выйдя на широкое крыльцо с каменной лестницей в десять ступеней, огляделся. Вокруг зияла какая-то нереально фантастическая пустошь. Словно всё ровным слоем пепла засыпано и утрамбовано. Одна облагороженная дорожка и река шириной метров пятнадцать. Тут же принялся наполнять инопланетный пейзаж, вдыхая в него земной антураж.

Вдоль дорожки появились большие цветочные клумбы. Дальше по обе стороны раскинулись цветущие яблоневые сады. За ними и вокруг виллы ухоженный, чистый берёзовый лес. Без кустов и зарослей травы по пояс. Отчего тот стал чуть ли не прозрачным в своём перфекционизме. А вот за рекой раскинулись степные просторы, в которые добавил травы в виде колышущегося моря ковыля. Красота.

Сходил, половил рыбу. Крупная для своего вида плотва клевала на голый крючок. Улов отпускал. А что с ним ещё делать? Первое время процесс радовал. Даже сначала охватил азарт, заставив про всё забыть. Но это быстро надоело. Он поймал себя на мысли, что это всё какое-то ненастоящее. Игрушечное. Даже рыбёхи были все до одной одинаковые, будто одна и та же пыталась закончить жизнь суицидом, каждый раз набрасываясь на крючок, как только он отпускал её на свободу.

Хотя и удочка, и склизкая рыбина, трепыхающаяся в руках, по ощущениям были самыми настоящими. Дима выпустил очередную жирную плотвичку обратно в реку и огляделся. «Искусственное от естественного отличается наличием смысла», — проговорил он себе под нос, всматриваясь в идеальность всего созданного.

Он неожиданно понял, что перфекционизм пейзажа радует глаз, но щемит в сердце. Ибо это не просто всё ненастоящее. Оно мёртвое. Даже живая рыба, кишащая в прозрачной воде реки, — мёртвая. Вторая пришедшая мысль, как итог продолжения первой, — до настоящего демиурга ему как до Китая пешком через Тибет по прямой, как Джей выражалась.

— Кон, — обратился он к профессиональному сотворителю миров, — а для тебя не прозвучит наглостью моя просьба: оживить этот мир?

— Я не создаю жизнь, — прогремел голос с небес. — Я создаю базис для неё.

— А как же мы? Ты же создал наши тела. Или они не совсем живые?

— Ваша жизнь в вашем сознании. Нельзя творить с реальными телами то, что вы себе позволяете.