Ученье – свет, неученье – смерть!

– Мы были к этому готовы, сколько ни отодвигай конец света, он должен случиться. Смертные давно его предсказывали, – разумно заметил отец. – Хотя я надеялся, он произойдет не при моей власти.

– Макс! – воскликнула я. – Ты ведь не можешь так просто сдаться!

– Какие твои варианты?

С тяжелым вздохом я была вынуждена признать, что вариантов нет. Любая масштабная битва на территории смертных привлечет к нам внимание, и это тоже будет своего рода апокалипсис. А на нашу территорию Голода не затащить.

– Я не знаю, что делать, – упавшим голосом произнесла я. – Сдаюсь.

* * *

Не знаю, верила ли Хелен в загробную жизнь и наказания после смерти, но определенно уже раз десять прокляла момент, когда стала бессмертной. В этот вечер она окончательно прекратила притворяться милой:

– Если бы я только знала, что мне придется сутками торчать в твоей компании, я бы вплавь добралась до Аида!

– У бабушки где-то были ласты, – ответила я. – Найдем – поплывешь.

Дом встретил тишиной, темнотой и запахом пирожков, которые Мельпомена заботливо оставила для нас. В душе появилась теплота: пусть бабушка в составе передвижной деревни порой доводит меня до нервного тика, она все равно бабушка. Не напечь дорогой внучке пирожков – выше ее сил.

Ладно, вру, она купила их в пекарне по соседству, но пирожки все равно вкусные.

– И что мы будем делать в этом убожестве?

– Прятаться, – пожала я плечами. – Голод тебя ищет, здесь Голод тебя не найдет. Бабушка и Офелия уехали, так что слушай правила: свет не включать, не выдавать своего присутствия и сидеть тихо как мышка. Читать можно в кабинете, там нет окон. Еды полно. Мы здесь на пару дней, не больше.

А вот теперь мне хочется придушить Хелен совсем не потому, что она – бывшая Макса. А потому, что нахалка уселась на диван и сложила ноги на любимый бабушкин столик. Ничего. Это ненадолго, совсем чуть-чуть. Я ведь хорошая девочка, я выполняю указы магистра Смерть. Заем злобу пирожком, а там, глядишь, и рассосется все.

– Так что, вы все-таки вместе? – спросила Хелен, увязавшись за мной в столовую.

– Да.

– И что он в тебе нашел?

На это я вспомнила диалог, состоявшийся перед нашим отбытием к бабушке. Тогда мы с Максом заныкались под лестницей, чтобы попрощаться без лишних (а по факту – отцовских) глаз и ушей, и я задала ровно такой же вопрос:

– Что ты во мне нашел?

Макс пожал плечами.

– С тобой весело.

– И все?

– Пока – все. А если не будешь слушаться, то этим «все» и закончится.

Но я не стала пересказывать этот разговор Хелен, жирно будет.

Пирожки с кофейком, книга при свече, сгущающиеся сумерки, переходящие в ночь. Я бы даже назвала вечер романтичным, если бы не постоянное ожидание чего-то нехорошего. Очень надеюсь, что Голод там икает, его толпа народа поминает недобрым словом.

Сон сморил меня в третьем часу, свеча погасла. В отсутствие источников света в кабинете царила кромешная тьма. За неимением зрения слух и обоняние обострились. Так что от тихого-тихого звука шагов я подскочила так, словно рядом взорвалась банка со сгущенкой. Собственно, мне как раз снилось, что я ее варю.

Сомнений нет: по моему коридору определенно кралась Хелен. Я знаю бабушкин дом как собственную косу. Вот скрипнула третья ступенька, а вот щелкнула пятая – там чуть выступает дощечка. Вот медленно и почти неслышно поворачивается защелка, а вот открывается дверь.

Досчитав до десяти, я рванула следом.

– Куда это ты направилась, – хмыкнула я, выглядывая из-за колонны.

Впрочем, быстро стало ясно, что Хелен спешит к лифту, ведущему в мир смертных. Ладно, Хелен, на что ты рассчитываешь? Неужели можно быть такой идиоткой?

Под заливистый и немного театральный храп мойр бывшая смертная проскользнула в лифт, и тот со свистом унесся. Клото приоткрыла один глаз.

– Ну как? Убедительно мы храпели?

– Да, – скривилась я, прочищая ухо, – только громко, как будто самолет взлетает.

– Годы тренировок!

– Ну и стерва эта бывшая Смерти, – проскрипела Лахеса.

Едва лифт вернулся, я быстро прошмыгнула внутрь, чтобы не узнать ничего нового о нынешней. И пусть Макс настоятельно просил остаться, теперь его приказы носили характер рекомендаций. А к рекомендациям я и в лучшие годы не прислушивалась.

Пока кралась за Хелен по темному и пустому торговому центру, размышляла, какая у нее могла бы получиться красивая история.

Хрупкая и прекрасная смертная девушка влюбляется в бессмертного парня. Ради нее он готов отречься от вечной жизни и собственной сущности, но она не позволяет любимому жертвовать собой и обрекает себя на вечное одиночество. Однако через многие сотни лет, в очередном воплощении, неожиданно для всех становится бессмертной.

Второй акт, элемент драмы: у ее бывшего новая подружка. Воссоединение влюбленных невозможно, но Хелен счастлива, что ей дали шанс войти в новый мир. Она заводит новых друзей, становится настоящей бессмертной, и Макс бросает свою швабру (то есть меня), чтобы вернуться к первой и единственной настоящей любви.