Учение Коперника и религия: Из истории борьбы за научную истину в астрономии

До сих пор еще распространен взгляд, что своим небольшим анонимным предисловие «К читателю о гипотезах настоящего труда» Осиандер рассчитывал защитить книгу от ярости фанатиков. Но каковы бы ни были субъективные намерения Осиандера, объективно его анонимное предисловие является злостной фальсификацией, тем более достойной осуждения, что она была учинена в то время, когда автор находился на смертном одре. К тому же некоторые данные показывают, что Осиандер, по-видимому, придерживался тех взглядов, которые он выразил в своем предисловии.

Осиандер считал совершенно неважным для науки вопрос о том, что вокруг чего движется, так как наука якобы не способна дать правильное объяснение движению небесных тел, т. е. проникнуть в сущность и природу явлений. С такой точки зрения задача науки — не объяснение действительности, а «описание видимости», т. е. создание гипотез, удобных для математического описания явлений.

Интересно сопоставить эту точку зрения с мнением упомянутого католического теолога Фомы Аквинского о роли и природе астрономических гипотез. Этот знаменитый схоласт в своих комментариях к сочинению Аристотеля «О небе» писал: «Астрономы всячески старались объяснить движение планет. Но вовсе не необходимо, чтобы допущения, придуманные ими, соответствовали действительности, ибо явления, обнаруживаемые звездами, может быть, могут быть объяснены и другим каким-либо родом движения, людям еще не известным. Аристотель же пользуется такими допущениями относительно природы движения, как будто бы они соответствовали действительности». А в своем «Своде теологии» Фома Аквинский высказывался еще яснее: «Мы в астрономии пользуемся гипотезой эпициклов и эксцентрических кругов, потому что с точки зрения этой гипотезы явления небесных движений, доступные нашему наблюдению, не возбуждают сомнений. Но это недостаточное основание, чтобы доказать правильность этой гипотезы, потому что явления эти, может быть, не возбудят сомнений и в случае другой гипотезы».[24]

2

Приступая к изданию своей книги, Коперник обратился к ряду ученых с просьбой высказать свои соображения о возможности распространения учения о движении Земли не только среди специалистов-астрономов, но и вообще среди лиц, интересующихся этим новым учением, без возбуждения противодействия со стороны «школьных учителей» (схоластов) и верующих. В числе этих лиц был и Осиандер, который прислал Копернику обстоятельный ответ. Он писал, что всегда держался того мнения, что астрономические гипотезы нельзя рассматривать как выражение веры, а только как основание для астрономических вычислений. Стало быть, с этой точки зрения не имеет большого значения, истинны они или ложны, если только на основании их видимые небесные явления представляются точно. «Поэтому, — заключает Осиандер, — я считал бы очень желательным, чтобы ты в предисловии к книге что-либо прибавил. Таким образом ты успокоил бы аристотеликов и богословов, относительно которых ты опасаешься, что они окажут сильное противодействие».

Об этом же Осиандер писал к ученику и горячему последователю Коперника, вышеупомянутому молодому астроному Ретику. «Аристотелики и богословы, — писал он, — легко успокоятся, если им будет сказано, что возможны различные гипотезы для объяснения данного движения и что известные гипотезы предлагаются не потому, что они неизбежны, а потому, что с их помощью вычисления явлений и движений совершаются удобнее всего. Вполне возможно изобрести еще другие гипотезы. Если кто-либо придумает какой-либо целесообразный план для объяснения данного явления, то другой может придумать еще более целесообразный; каждый волен это сделать, и он еще заслужит благодарность за свое изобретение. Подобные замечания, направив противников от строгих порицаний к спокойному размышлению, сделают их более мягкими и снисходительными, а затем, после того как они напрасно будут стараться найти лучшее, они легко примут новое и привяжутся к нему».[25]

При всей двусмысленности приведенных формулировок Осиандера нельзя не видеть, что допущение им возможности точного представления явлений природы на основе ложных гипотез является по существу отрицанием объективной научной истины. Все, что мы знаем о Копернике, говорит о том, что он не стоял на такой точке зрения. Он слишком глубоко верил в справедливость своей теории и был слишком прям в своем отношении к науке, чтобы принять всерьез соображения Осиандера. Ведь именно это имел в виду Кеплер, когда сказал: «Коперник — человек высшего гения и, что в этих [астрономических] вопросах особенно важно, свободного мышления».