Учение о боговдохновенности. Мартин Лютер и его место в экуменической проблеме боговдохновенности

Следовательно, невозможно в принципе отделить устное свидетельство апостолов от их письменного свидетельства. Устное изложение, связанное с предшествующим Писанием, само снова стало Писанием. Устное апостольское свидетельство становится письменным словом Божьим.[12]

В результате проведенных исследований становится совершенно очевидно, что Лютеровская концепция библейской боговдохновенности постоянно подвергается серьезному изучению. Естественно, несмотря на очень широкий спектр исследований трудов Лютера, точный анализ его понимания библейской боговдохновенности еще не сделан. Любому исследователю в данном случае приходится сталкиваться с теми классическими проблемами, которые встречаются в богословии под наименованием «библейская боговдохновенность». Прежде чем продвигаться далее в области нашего исследования, нам следует провести более систематический обзор того, какова концепция библейской боговдохновенности в контексте христианского богословия, в экуменическом смысле этого слова.

1.2. Исследование экуменической проблематики библейской боговдохновенности.

Как мы уже отметили ранее, концепция библейской боговдохновенности представляет огромный интерес для лютеранских богословов. Вопрос о природе Писаний породил не только богословскую, но и конфессиональную полемику даже в рамках одной церкви (пример — лютеранские церкви США).

Более того, вопрос о библейской боговдохновенности является проблемой экуменического масштаба. Принцип sola scriptura, который был и остается основным вопросом полемики между католиками и протестантами, очень тесно связан с проблематикой боговдохновенности. К тому же, когда проводились критические исследования историчности Библии, вопрос о библейской боговдохновенности стал предметом споров и противоречий — как в богословской, так и в конфессиональной сфере, что привело к разделению и распрям. Нельзя не согласиться с утверждением Йоханнеса Беймера, который писал:

Сущность вдохновения останется, пожалуй, по-прежнему трудной и одновременно притягивающей проблемой для богословия.[13]

В области богословских исследований библейской боговдохновенности существует весьма ясный консенсус о том, что является в данном случае предметом исследования. Вопрос о боговдохновенности особенно тесно связан с происхождением и формированием Писаний. Почему Библия является столь исключительным произведением, которое обладает неоспоримым авторитетом в христианском мире? В каком смысле можно утверждать, что Господь лично повлиял на формирование Писаний? Следовательно, данная проблематика относится также и к содержанию Писаний. В каком смысле можно утверждать, что Библия является Словом Божьим? Вопрос о библейской боговдохновенности не затрагивает ни проблематики Слова Божьего, ни каких-либо форм библейского толкования (является ли данное толкование экзегетическим или герменевтическим).

Далее приводится систематический обзор вопросов, связанных с темой библейской боговдохновенности. Обзор имеет форму отвлеченного, теоретического анализа основных концепций, которые встречаются в богословской литературе, касающейся нашей темы.

Боговдохновенность является частью концепции откровения. Однако, в отношении боговдохновенности, данная тема строго ограничена рамками божественного откровения о спасении. Вопрос естественного богословия в данном случае не затрагивается.

Боговдохновенность является тем аспектом откровения, который рассматривается в богословии только в плане способности к восприятию и осознанию, которую дарует Господь в своем откровении, то есть как переживание человека, которое происходит в ходе откровения. Следовательно, боговдохновенность имеет отношение к теории восприятия откровения. Учение о боговдохновенности уделяет особенное внимание тому, как положения божественного происхождения появляются в письменной форме. Однако данную тему не следует ограничивать рассмотрением текстуальных вопросов. Библейская боговдохновеннбсть может быть правильно воспринята лишь в более широком контексте, когда боговдохновенность воспринимается как описание восприятия и осознания божественного откровения.