Ученик

– Торкель сейчас поговорит с прокурором по поводу обыска квартиры. Ему требуется знать, что именно рассказал Хинде.

– Он мало что сказал. Только, что этот Ральф ему признался. Похвастался убийствами. Хинде для него что-то вроде идола.

– Может, Хинде просто хочет его засадить.

– Возможно. Но я считаю, это он. Думаю, Хинде не солгал.

– Больше ничего?

– Нет.

Некоторые вещи никому другому знать не надо. Детали ее встречи с Хинде принадлежали к этой категории. Как именно она получила информацию. Это в любом случае не будет иметь значения для того, дадут им разрешение на обыск или нет.

– Он сказал, почему он нам помогает? – поинтересовался Билли.

Ванья резко замолчала. Она была настолько поглощена тем фактом, что Хинде связался с ними, что совершенно упустила в высшей степени обоснованный вопрос, почему он это сделал.

– Нет. Законопослушный гражданин?

– Едва ли.

– Это важно?

– Возможно, нет.

– Если окажется, что важно, придется узнать. – Она повернулась к охраннику, взяла свое оружие и убрала его в кобуру. – Позвони мне, когда вам разрешат обыск. Я еду в Стокгольм.

Она положила трубку и поблагодарила охранника за помощь. Тот показал в сторону больших ворот.

– Там снаружи стоит мужчина, который вас спрашивал. У него нет разрешения на посещение.

Ванья сразу поняла, кто это.

Мужчина без разрешения на посещение. На секунду она подумала, что предпочла бы Харальдссона.

Идиоты бывают разных категорий.

Себастиан стоял перед машиной Урсулы и смотрел на высокие заборы и грязно-серые здания. Он припарковался на обочине прямо возле главных ворот – насколько получилось, сбоку. Он счел это компромиссом. Персонал выходил, и у Себастиана состоялся с ними бурный спор. Они утверждали, что он мешает въезду и выезду транспорта, и что у него, помимо отсутствия полицейского удостоверения, нет к тому же и разрешения на посещение. Он, в свою очередь, заявлял, что они, как идиоты, цепляются за букву параграфа и не понимают, что ему необходимо попасть внутрь. После нескольких минут крика они, в конце концов, ушли, покачав головами, и оставили его в покое.

Он нервно расхаживал туда и обратно через дорогу, с одной стороны на другую. Раздраженно поддавал ногами гравий на обочине. Собирал одуванчики и, как в детстве, отковыривал их от стеблей большим пальцем. Ему требовалось с помощью простых физических действий забыть абсурдную бюрократию «Лёвхаги» и, прежде всего, подавить беспокойство за Ванью. Персонал по другую сторону забора не захотел даже подтвердить, что она там. Хотя Себастиан видел ее машину. Они позволили ему стоять, но не больше. Казалось, в настоящий момент это то, что осталось от его жизни. Он находился на ничьей земле, где никто уже не был в силах воевать с ним.

Он отдаляется от центра событий, а ведь когда ему удалось вонзиться в расследование, он планировал свое участие совсем не так. Предполагалось, что расследование приведет его к сближению с Ваньей. Что он обретет жизнь. Возможно, даже раскроет дело, хотя это и не было изначально его истинным побудительным мотивом. Но все это было до Хинде. До того, как это вылилось в личную борьбу. До того, как перед ним начали закрываться все ворота. Ведь захлопнулись не только стальные ворота в «Лёвхагу». Он звонил из машины Торкелю, чтобы как-то попытаться заставить того остановить Ванью. Торкель не ответил. Не перезвонил. Билли тоже. Он сам виноват, ему удалось настроить враждебно по отношению к себе всех. Как бы ему ни хотелось, винить было некого. Вместе с тем, чем больше проходило времени, тем меньше становилось беспокойство по поводу нависшей над Ваньей опасности. Ванья умна и не будет рисковать понапрасну. Хинде не заинтересован в чем-нибудь столь банальном, как примитивный захват заложника. Нет, у него всегда более масштабные планы. Вопрос только в том, в чем они заключаются.

Хинде знает правду.

Себастиан это чувствовал. Потому-то он и попросил разрешения встретиться с Ваньей.

Собирается рассказать ей?

Или это для него тоже слишком банально?

Неведение выводило Себастиана из себя. Он снова принялся ходить. Прошелся мимо ворот и заглянул внутрь. Внезапно он увидел Ванью. Она быстрым шагом шла через двор к своей машине. Покричать ей? Помахать? Или просто стоять здесь? Что она узнала? Себастиан решил встать посередине дороги, заняв максимум места, чтобы она не смогла проехать мимо. Это показалось наиболее естественным. Просто сделаться препятствием. Он увидел, как она посмотрела на него. Не смог разглядеть вообще никакой реакции. Будто он был лишь воздухом. Отсутствие у нее интереса его обрадовало.

Она не знает.

Если бы она знала, он увидел бы злость или ненависть, а не полное безразличие. С нормальной точки зрения, радоваться, пожалуй, особенно нечему. Но в данной ситуации это все-таки лучше. Он поймал себя на том, что непроизвольно улыбается. Широко.

* * *