Ученик

Хинде еще раз сфотографировал ее мобильным телефоном. Затем подошел и перерезал шнур, привязывавший ее левую ногу к кровати.

– Перевернись.

Ванья знала, что последует дальше. Он хочет уложить ее на живот. Она подумала было помешать ему, но потом сообразила, что если перевернется сама, то у нее будет больше шансов захватить с собой пружину. Она положила левую ногу на правую, крепко зажала бедрами пружину и стала двигать следом верхнюю половину туловища. Вскрикнула от боли, когда шнур вокруг правой ноги врезался в кожу, но, оказавшись на животе, почувствовала, что отломанная пружина не выпала во время переворота.

Хинде уселся верхом ей на ноги и принялся связывать ей руки за спиной нейлоновыми чулками. Затем хорошенько проверил узел. Убедившись, что она уже готова к следующей фазе, он, казалось, немного сбавил темп. Он встал с нее и подошел к концу кровати. Взял Ванью за левую ногу, проследил за тем, чтобы ноги были основательно раздвинуты, и крепко привязал ногу к спинке кровати нейлоновым чулком. Правую ногу он тоже крепко привязал к кровати, после чего перерезал шнур. Довольный своей работой, он подошел к коробке. Ванья видела, как он наклонился и стал вынимать по очереди разные упаковки. Она узнала их. Еда. Взяв пакеты в руку, Хинде покинул комнату.

Ему предстояло найти маленькое запирающееся помещение.

Ванья принялась задирать рубашку на бедрах, чтобы схватить пружину, до которой не доставала.

Она надеялась, что он там немного задержится. Ей требовалось время.

Гравиевая дорога, по которой он ехал, заросла, пользовались ею редко. Дорога петляла по лесу, который по обеим сторонам постепенно сменился открытыми лугами. Чуть подальше он увидел нечто, похожее на дом. Галогеновые фары освещали длинную траву перед машиной, и ему казалось, будто он едет по морю из сухой желтой травы. Отсвет не давал ему рассмотреть дом подробнее, увидеть что-либо, кроме темных контуров.

Вскоре он подъехал к забору и чему-то вроде площадки для разворота. Он остановился, заглушил мотор, вышел из машины и подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Тщательно присмотрелся к дому. Тот выглядел совершенно необитаемым. Свет, похоже, нигде не горел.

Он осторожно перелез через забор. Возвышавшееся на фоне ночного неба здание проступало все отчетливее. Оно находилось метрах в ста от него. Большое, но отнюдь не привлекательное. Луна голубоватым светом освещала черепицу крыши и фасад, и постепенно он сумел различить темные отверстия на месте бывших окон. Он пошел вперед. В нескольких окнах он обнаружил слабо трепещущий свет от зажженных свечей. Казалось, будто темнота внутри периодически внезапно обретала оранжевый оттенок, и по оконным рамам и стенам пробегали слабые, едва заметные тени. Он понял, что приехал туда, куда надо.

Он двинулся дальше.

Высокая трава шуршала при каждом его шаге навстречу судьбе.

В лучшем случае он сумеет обменять свою жизнь на ее жизнь.

В худшем случае этой ночью закончатся жизненные пути и его, и Ваньи.

Ванье удалось задрать рубашку, прогнуть спину настолько, что она смогла опустить связанные руки между бедер и снова схватить пружину. Она держала ее спрятанной в правой руке. Царапать нейлоновые чулки она могла только, когда Хинде не было в комнате. А тот удалялся слишком редко. Несколько минут назад он ненадолго выходил, чтобы зажечь свечи. А так почти все время оставался здесь. Казалось, он кого-то ждет. Складывалось впечатление, что столь важный ранее ритуал стал теперь второстепенным. Хинде в основном ходил вокруг и явно выжидал.

У Ваньи возникло чувство, что она больше не является главным действующим лицом. Что она лежит здесь по какой-то другой причине, чем думала поначалу. Ей было все равно. Она ощущала в ладони острый конец пружины и только ждала нового ухода Хинде, чтобы продолжить дальше. Результата своего предыдущего царапанья она пока не ощущала. Руки оставались связанными столь же крепко. Кроме того, они начали холодеть от ограниченного притока крови. Больше всего ее беспокоило то, что она чувствовала, как у нее все больше устают мышцы. Вопрос заключался в том, сколько у нее еще хватит сил царапать.

Если бы он только вышел из комнаты.

Но он стоял на месте. Совершенно неподвижно.

Себастиан заглянул в ближайшее к входной двери разбитое окно и увидел то, что когда-то явно было кухней. Грязно, стены исчирканы. Мойку кто-то вырвал. В углу стояла освещенная луной старая дровяная плита. Чуть дальше угадывался свет от свечи, вероятно, находившейся в соседней комнате. Себастиан прислушался, но ничего не услышал. Шагнул к двери, которая оказалась приоткрытой. Перед ней лежали осколки стекла. Он распрямил плечи.

Настало время показать, что он здесь.

Дверь громко заскрипела, когда он распахнул ее и вошел в маленькую темную прихожую.

– Эдвард, я здесь! – крикнул он и замер, чтобы услышать реакцию. Но ее не последовало. В доме было так же тихо, как прежде.

Хинде, очевидно, еще не готов показаться.