Ученик афериста (СИ)

Луи был из той категории людей, которые круглые сутки могут стоять перед зеркалом, разглядывать свою физиономию и рассуждать о том, что краше в мире никого нет. Из тех, кого проще сразу убить, чем начать с ним спорить, потому как переспорить Луи так же невозможно, как и понравиться ему. Из тех, кто старательно отбирает людей в свой узкий круг общения, обычно состоящий из двух-трех бесконечно терпеливых к его персоне (как правило, даже этих людей хватало не на долго), потому как к остальным относится с необычайной брезгливостью, будь это его сосед, родственник, сокурсник или просто какой-нибудь рядовой незнакомец.

Пожалуй, единственным человеком, которого Луи искренне любил, была его сестра-близнец Доминик. Только Доминик и больше никто. Близнецы жили в своей крохотной Вселенной, в которой они оба ненавидели весь остальной бренный мир, куда не подпускали ни единую живую душу. При всем при этом, Луи в их высокомерном тандеме всегда был доминирующим звеном, и, может неосознанно, что вряд ли, но подбивал сестру под свой образ, превращая ту милую Доминик, которую я знаю сейчас, в свою женскую копию, какой она была в первые годы обучения в Хогвартсе.

Каждый раз как я видел Луи (и не только я), во мне просыпалось желание отхреначить его красивое, но надменное лицо чем-то тяжелым. Клянусь Мерлином, я бы осуществил этот замысел, благо «Анонимный Клуб Борцов Против Луи», состоявший из меня, Скорпиуса, Джеймса… да чего греха таить, большей части школы, был со мной солидарен.

Но судьба распорядилась иначе.

После четвертого курса Луи Уизли в Хогвартс не вернулся.

Он просто пропал. Дядя Билл рассказывал, что однажды утром зашел будить сына в его комнату и не нашел ничего. Ни сына, ни записки, ни его волшебной палочки. Одежда и личные вещи остались на месте, возможно и по сей день комната Луи осталась нетронутой.

Просто исчез. И больше не возвращался в Хогвартс.

Это был грандиозный скандал. Мракоборцы, полиция, да все министерство магии и даже репортеры «Пророка», выдвигая самые немыслимые версии, искали Луи, но тщетно, тот как сквозь землю провалился.

Нельзя сказать, что я уж прям так переживал за него, только из уважения к Доминик, которую исчезновение брата задело больше всех, не вывешивал в Большом зале плакаты «Луи, не возвращайся! Дай всем спокойно вздохнуть!».

Но что самое интересное, все действительно вздохнули спокойно.

Доминик постепенно успокоилась, а катализатором тому послужили объятия Скорпиуса, который уже не видел на пути их школьного романа преграды в лице сурового брата своей будущей невесты.

Поиски постепенно сходили на нет.

Семья, нельзя сказать, что опустила руки, но время лечит, и скорбь потихоньку угасала.

Наверное, это больно, когда по истечению всего лишь трех лет после твоего загадочного исчезновения, все быстро приходит в норму. Никто не вспоминает добрым словом, никто не скучает, никто не рвется искать. Единственная, кто любила и верила до последнего, счастлива, несмотря на то, что тебя в ее жизни уже нет.

Наверное, Луи, это и было твоим наказанием за то, какой высокомерной мразью ты был.

Ах да, почему же я вспомнил о нелюбимом кузене едва ли не впервые за три года?

***

Это была зима, а точнее декабрь, а точнее один из самых страшных дней жизни Скорпиуса Гипериона Малфоя.

Неприятный день для меня.

Кажется, только Доминик была рада.

Именно в этот день в Лондон вернулся Луи.

Я не буду описывать выражение лица Скорпиуса, когда Луи заметил обручальные кольца на их с Доминик безымянных пальцах. Скажу лишь, что бледное лицо мое заклятого друга сменило около сотни оттенков ужаса, кажется, он даже молитву начал бормотать, потому как рядом с высоким мускулистым Луи, Скорпиус выглядел еще более субтильным, и уж явно не борцом.

Зато, надо отдать должное обоим сторонам конфликта — при Доминик они ни единой поганой репликой не обменялись, несмотря на то, что сама Доминик прекрасно понимала, что отвлекись она на секунду, и ее братец учинит неминуемый мордобой. Я же, каким-то чудом оказавшись свидетелем этого семейного воссоединения, хоть и не был в восторге от пары Скорпиуса и своей кузины, стойко застыл близ плеча именно Малфоя, решив принять его сторону (а вообще, мне хотелось свалить, потому как это не мое дело, но Доминик вцепилась мне в руку и не отпускала).

Казалось, на нас пялился весь Косой Переулок.

— Говоришь, двоюродный братец нарисовался? — протянул Наземникус, пыхтя трубкой, набитой отвратительно вонючим табаком. — И твой дружок-наркоман, который по тупости своей женился на его сестричке, сейчас под угрозой кровавого убийства?

Я кивнул и скрутил очередную самокрутку.

— Ну и нахрена мне это знать? — буркнул Наземникус.

— Я рассказываю, а ты слушаешь, — проворчал я. — Я же твои ностальгические бредни слушаю.

Наземникус выдохнул кольцо едкого дыма, и закинул ноги на ободранный кофейный столик.

— А ты каким боком к этой семейной драме?

— Именно что семейной. Они моя семья.