Читаем Ученик афериста (СИ) полностью

- Слизерин? – поинтересовался я, взглядом указав на нашивку на жилетке парня.

- Как видишь.

- Какой курс?

- Третий.

- Неплохо.

На секунду меня озарила мысль о том, что я сижу рядом с мальчиком, большую часть семьи которого перестрелял, а позже продал на шкуры Моран. Интересное чувство, сидеть рядом с потерпевшим, когда утром пил чай вместе с преступником.

Я даже отодвинулся чуть от Джейдена, настолько неловко стало.

И пока во мне снова бушевал неугомонный борец за справедливость, я чуть не пропустил цель своего наблюдения: голос отца из-за двери позвал мракоборцев по именам, и те явно готовились покинуть пост на пару минут, дабы узнать, чего от них хочет начальство.

Засмотревшись и заклиная их про себя отойти уже хоть на минуту, успею как-нибудь, я привстал, высматривая, за углом укромное местечко (коим в итоге стал старый добрый туалет), чтоб надеть мантию и, ликуя, потянулся за рюкзаком.

Рука зачерпнула лишь воздух.

Словно после удара током, я медленно повернул голову и увидел самого беспалевного воришку на моей памяти: Джейден прижимал рюкзак к груди и внимательно наблюдал за мной блестевшими глазищами.

- Рюкзак, - строго сказал я. – Быстро.

- Но ты берешь меня с собой, - отозвался Джейден.

- Сиди мамку жди, - усмехнулся я.

Слизеринец сжал рюкзак еще крепче.

- Я теряю время, - прорычал я, краем глаза увидев, что мракоборцы скрылись за дверью в отдел. – Немедленно отдай.

- Ты берешь меня с собой.

- Отъебись, ребенок. – Я машинально потянулся за волшебной палочкой, но идея с Манящими чарами не сработала, палочка покоилась на дне рюкзака.

- Время идет, - сверкнул глазами Джейден.

Меня развел тринадцатилетний ребенок. Нагло, беспринципно и, черт возьми, талантливо – аж Скорпиусом запахло.

- Бегом, - прошипел я, и, грубо схватив мальчика за локоть, потащил в туалет.

Не знаю, как на нас смотрели со стороны, и смотрели ли вообще, но мне было не до этого. Вырвав рюкзак из цепких рук Джейдена, я наскоро достал мантию и, накинув ее на плечи, показал шантажисту весьма неприличный жест.

- Не честно! – взвизгнул Джейден.

- А тырить рюкзак честно? – вскинул брови я и, застегнув молнию на отделении, спрятал едва не вылетевший термос.

- Ты обманул меня!

- Это печально. Все, иди, мамка ждет.

И отвлекся буквально на минутку, когда закидывал рюкзак на спину и поправлял мантию, когда услышал за спиной рык.

Не сказать, что страшно, но я обернулся и в ту же секунду черное крупное животное, то ли мелкий волк, то крупная собака, прыгнуло мне на грудь и повалило на холодный гранитный пол. Больно стукнувшись лопатками, я приподнял голову, чтоб посмотреть на волка снизу вверх.

И понял, на кого же он похож: вспомнилось изображение Гримма, зловещего предзнаменования смерти, коим пестрил школьный учебник прорицаний.

Конечно, мысль о том, что профессор Трелони была права и меня настигнет Гримм в самом расцвете лет была абсурдной, я это прекрасно понимал, потому как подростку-оборотню загрызть в туалете министерства магии сына Гарри Поттера ну никак не выгодно, поэтому страшно не было абсолютно, лишь раздражение било через край, ведь я терял драгоценное время.

- Все, ты порычал, я испугался, слезай, - хрипло рассмеялся я, хлопнув рукой по жесткой шерсти сбоку.

Джейден щелкнул зубами, едва не отхватив часть моего носа.

Я даже на минутку стал полностью солидарен с Мораном и его способом заработка. И попытался стащить с себя оборотня, как вдруг мои глаза зацепились за одну маленькую, так сказать, деталь.

Я не знаю, почему я это заметил, клянусь Богом, я не специально опустил взгляд туда. Может на какой-то момент мои глаза оказались на одном уровне с предметом моего удивления, может я просто машинально искал у волка слабое место, чтоб зарядить по нему ногой, может само провидение заставило меня глянуть туда.

Сам факт, уж не обессудьте святой отец, я много грешил, но зоофилия в список моих пороков не входит. Ладно, не буду долго оправдываться, скажу как есть: детородного органа, характерного для мужского пола, у волка не наблюдалось.

- Эй, да ты нихрена не мальчик, - ахнул я.

Волк в считанные секунды обратился обратно в человеческий облик и Джейден, сидевший на моем животе, разъяренно глядел на меня, а после, резко подавшись вперед, схватил забытую нами мантию-невидимку.

Благо я успел схватить мальчика (девочку?) за ногу и тот рухнул на пол.

- Мантию! – гаркнул я, поднявшись на ноги.

Юный оборотень, не вставая с пола, прижал одеяние к груди.

А время неумолимо тикало!

- Пошли уже, - взвыл я и, грубо подняв воришку за руку, накинул, наконец, мантию на обоих.

Чуть ли не бегом мы бросились обратно к двери, и едва успели: мракоборцы уже вышли из отдела, но о чем-то на приглушенных тонах спорили со своими коллегами, что и позволило мне заклинанием открыть замок и, сильно не распахивая дверь, протолкнуть в узкий проход сначала мальчика (девочку?), а потом просочиться самому.

- Я угробил очень много часов своей жизни на то, чтоб дождаться этого момента, а ты чуть не сорвал мне план, - причитал я шепотом.

- Это печально, - повторил мои слова, сказанные не так давно, Джейден.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Проза