Ученик колдуньи

Стянув с корзины полотенце, Гвендолин достала миску с овощным рагу и принялась за еду. Кто-то в местной столовой отлично готовил, пожалуй, не хуже мамы. Мясо хорошо протушилось, капуста была мягкая, и даже от вареной морковки не воротило. Мигом опустошив тарелку, Гвендолин запила обед кружкой ягодного компота, вымыла посуду и задумалась о том, как же скоротать время. Наиболее здравым казалось снова навязаться в помощники Дориану: за суетливой беготней время промчится — моргнуть не успеешь. Но хотелось совсем другого. Гвендолин во чтобы то ни стало требовалось решить проблему первостепенной важности. Глупую, бессмысленную — она прекрасно это осознавала, тяжело отсчитывая ступеньки, ведущие в лабораторию. И все же от ее решения зависело… многое, наверное.

Еще за дверью в нос Гвендолин шибанул тяжелый, удушливый смрад серы с какой-то противоестественной химической примесью — то ли гари, то ли жженого масла. Запах резал глаза и сушил гортань, пришлось щуриться, зажимать нос и цедить воздух по чуть-чуть сквозь зубы.

Дориан обнаружился у котла с комковатой серой жижей, похожей на шкуру носорога. Повязав лицо платком до самых глаз и нацепив защитные очки, он деликатно помешивал густую субстанцию деревянной ложкой. Судя по вытянутой руке и позе вполоборота, алхимик не испытывал удовольствия от процесса и на всякий пожарный готовился сигануть за шкаф.

— Добрый день! — зеленая от отвращения Гвендолин схватила со стола какую-то замурзанную тряпку и заткнула нос. — Что это у вас за чудесное благоухание?

— Не шевелись, — предупредил Дориан, зыркнув на нее через плечо. — Зелье неустойчиво, того и гляди рванет.

— Не шевелюсь, — Гвендолин послушно присмирела. — Вонь, извините, и без того парализует: страшно двинуться, чтобы лишний раз не вдохнуть.

Она насчитала еще двадцать семь полных оборотов ложки в котле, прежде чем алхимик двумя пальцами, оттопырив мизинец, словно августейшая особа, извлек ложку из жижи и уложил на тарелочку.

— Это «Драконий отвар», — объяснил он, снимая очки. — Опасное в приготовлении средство — я добавляю в него жидкий огонь из драконьей глотки, слой когтя — желательно, с мясом и нервными окончаниями, — несколько капель слюны и совсем чуть-чуть яда.

— И для чего нужна эта гремучая смесь?

— О, у нее есть отличное применение. Она держит в повиновении любого самого страшного хищника, будь тот даже ростом с башню…

— …и свирепее Левиафана?

— Именно.

— Так вот как вам удается усмирять доисторических морских монстров в аквариумах, — догадалась Гвендолин.

— Немного «Драконьего отвара», чуточку уменьшающего порошка, унция «Легкой слепоты» — и да, животные ведут себя смирно.

— А слепота зачем?

— Чтобы не замечать снующих мимо слуг. И зрителей на трибунах.

— Вы собираетесь потчевать этим Левиафана? — нахмурилась Гвендолин.

Дориан стушевался и произнес, словно оправдываясь:

— Госпожа не может выпустить на арену неуправляемое чудовище. Это погубит всех обитателей замка.

— Чтобы Левиафан напал на человека, ему потребуется скормить не ваше зелье, а совсем другое, для озверения.

Однако алхимии уже не слушал. Согнувшись в три погибели, он залез под стол и выудил оттуда пыльную банку с дохлыми червяками.

— Мне сегодня не требуется твоя помощь, — он нетерпеливо махнул рукой, предлагая Гвендолин убраться с глаз долой.

— А я не за этим пришла. Я хотела… спросить.

Ох, только бы не зарумянились щеки. Только бы Дориан не разгадал ее истинной цели.

— У меня мало времени, — предупредил алхимик.

— Да я на секундочку. Мне бы… зеркало.

Дориан вперил в Гвендолин проницательный взгляд, будто за грудки схватил и пытается вытряхнуть из нее признание.

— Я… двое суток не причесывалась, — запинаясь, принялась сочинять Гвендолин, — и не заплеталась… а вдруг у меня прыщ на носу вскочил?

— Пока нет, — заверил Дориан. — Если появится, обещаю поставить тебя в известность.

Это расценивать как отказ?

— Но мне действительно очень нужно, — вот теперь Гвендолин точно покраснела. — Неужели нигде нет зеркала? И расчески?

Дориан подумал.

— В комнате Нанну поищи, — наконец сжалился он. — Там не заперто. Только обещай не лазить по вещам.

— Да вы что! — Гвендолин оскорблено вскинулась. — Мне только причесаться и…

— Уходи уже, — Дориан потерял к ней интерес и уткнулся длинным носом в банку с червяками.

Обрадованная Гвендолин припустила вниз со всех ног.

В комнате Нанну царила мрачная духота. В отличие от сушильни для трав, здесь имелось застекленное окно, которое, вероятно, редко открывалось, поэтому воздух сгустился сырой и затхлый. Зеркало нашлось на комоде: небольшое, в две ладони, с резной металлической ручкой, инкрустированной перламутром. Сразу видно: ценная вещь ручной работы. Впрочем, в этом мире все делалось вручную. А для изготовления зеркал, надо думать, как в стародавние времена, применялось серебро.