Ученик колдуньи

Юноша тем временем уступил ей стул и пододвинул к столу другой. В тысячный раз прилизывая ладонью макушку и виски, Гвендолин пристроилась на краешек и наконец рискнула поднять на парня взгляд. Тот косился на рептилию, которая переместилась поближе к хозяину и снова заискивающе заглядывала в лицо. Гвендолин выдохнула: мальчик, в общем-то, не кусался… и потолок не обрушился… Насочиняла она себе, похоже.

— «Сам андарун» дословно переводится как «огонь внутри», — блеснул эрудицией Дориан, плюхнувшись на стул и задрав ногу на ногу. Из-под узких штанин выехали неприглядные костлявые щиколотки, острый носок верхнего ботинка нервно задергался. — Огненная ящерица. Обитает в вулканических жерлах. Данный экземпляр, если не ошибаюсь, родом с Пепельных островов — видите характерные отметины над глазницами? Пепельные саламандры — неизменные спутники бога огня Вулкана.

— Я его дрессирую, — охотно похвастался Айхе.

— Правда? И как успехи?

— А вы не замечаете? — он горделиво расправил плечи. — Сидит, внимает хозяину.

Дориан скептически покачал головой:

— Такие рептилии не поддаются дрессировке, у них напрочь отсутствует инстинкт привязанности к кому-либо, кроме своего божества, да и любые другие чувства.

— Я тоже так думал. Два дня уже над ним бьюсь — ни одной команды не выполнил! Для дрессировки это не срок, понятно, но ведь я колдун, он обязан мне повиноваться!

— Только из-за того, что ты волшебник? — вырвалось у Гвендолин.

Айхе повернулся к ней, но она выдержала взгляд в упор. Краска давно слезла с ее щек, а уж восхищаться тем, кто всячески выпячивал собственную исключительность, совсем не хотелось.

— Теоретически Айхе прав, — ответил за юношу Дориан. — Колдовство вынуждает подчиняться даже бессловесных тварей. Даже божественных спутников, вроде дриад и сатиров, а у них-то разума побольше. И все-таки саламандра… хм…

— Все изменилось после того, как Хал — я назвал его Халом — провинился.

— Ну-ка? — Дориан с любопытством подался вперед.

— Я его напугал и заработал укус, — Айхе смущенно продемонстрировал правую руку. Указательный палец на ней покраснел и распух. — Собирался оставить его в покое, раз уж он такой непреклонный, а он вдруг взялся везде за мной таскаться. Ластится, подлизывается, в глаза жалобно заглядывает: мол, прости, хозяин, осознаю свою вину… Ну и как его прогнать, такого несчастного и виноватого?

К удивлению Гвендолин, душещипательная история произвела на алхимика совсем не то впечатление, которое ожидалось.

— Дай-ка свой палец, — потребовал он безапелляционно и протянул ладонь. Сбитый с толку Айхе повиновался. Вот уж не ожидал, что мелкая ранка затмит историю со счастливым приручением дикой ящерицы. Дориан принялся усердно сгибать, разгибать, мять палец, а затем и всю пострадавшую конечность, и, наконец, вынес вердикт:

— Так я и думал. Яд.

— Что? — Айхе выдернул руку.

— Сильно болит?

— Скорее, докучает. Я к вам как раз за мазью какой-нибудь пришел, а то ноет и пухнет на глазах.

— Саламандры, мой неискушенный друг, существа ядовитые. Только яд у них слабенький и действует медленно. Поэтому они кусают жертву, а потом не выпускают из поля зрения и терпеливо ждут, пока та сдохнет.

На Айхе жалко было смотреть.

— То есть… — выдавил он, — эта рептилия волочится за мной в ожидании, пока я окочурюсь? Так, что ли?

— Печальный факт, — без тени сомнений подтвердил Дориан. — Я бы на твоем месте не поворачивался к ней спиной: не подначивал ускорить процесс.

— Несчастный, виноватый Хал! «Прости-и-и, хозя-а-аин», — передразнила Гвендолин и покатилась со смеху. Айхе осадил ее обиженным взглядом, но его выдержки хватило не надолго: губы дернулись, расползаясь в улыбке, и в следующий миг он уже веселился от души.

— Как же я теперь от него избавлюсь? — озадачился Айхе, вытирая слезы. — Он же не станет преследовать меня еще лет пятьдесят, пока я не умру естественной смертью?

Дориан принял его слова за чистую монету и с непрошибаемой серьезностью произнес:

— Вряд ли он проживет так долго без пищи.

— А ты кинь ему палку, а сам спрячься, — посоветовала Гвендолин. — Вдруг расшибется тебе в угоду и принесет? Только берегись, чтобы снова не подпалил.

Слова сорвались с губ прежде, чем она сообразила, что болтает лишнее.

— Снова? — Айхе вопросительно повел бровью, и Гвендолин смутилась. Разыскивая его в развалинах, она бредила лишь грозящей ему опасностью и не разменивалась на мелочи, вроде объяснений. Сочинила бы историю с подслушанными воплями гарпий, где Айхе не фигурировал вовсе. И ведь не погрешила бы против истины. И вот так глупо срезалась на ерунде.