Ученик пекаря (Книга Слов - 1)

- Я хотел бы поговорить с дворянином, о котором ты упоминал. С тем, кто видел, как начался пожар.

- С господином Толленом? С ним намедни страшное несчастье приключилось.

- Какое несчастье? - похолодел Мейбор.

- Упал на косу и вспорол себе живот. Тут же и скончался.

- Не кажется ли тебе странным, Крандл, что человек вдруг взял и упал на косу?

- Теперь, когда вы это сказали, и вправду стало казаться. Он ведь не крестьянин, Толлен-то.

- Хорошо, Крандл, теперь иди. Я должен обдумать то, что ты мне рассказал.

Мейбор мерил шагами комнату. Даже и крестьянин никогда не упадает на косу. Это дело рук Баралиса. Он убил дворянина, чтобы никто не мог связать его, Баралиса, имя с пожаром. И как-то умудрился убить Скарла. А тот был не какой-нибудь простак - в своем ремесле не знал себе равных. Слишком прыток он стал, Баралис. Мейбор шагал, ломая голову над тем, как убрать врага с дороги.

Перед Бринжем лежали огромные, неоглядные сады. С вершины холма, где он стоял, открывался вид на стройные ряды низких голых яблонь, уходившие куда-то за горизонт. Сады лорда Мейбора. Бринж усмехнулся про себя и нащупал в кармане письмо. Грубые пальцы встретились с гладкой бумагой, и по телу прошел нетерпеливый трепет.

Бринж знал, какую ценность представляют эти сады: здесь вызревали лучшие яблоки Четырех Королевств. Из них, сочных, с легкой кислинкой, вырабатывали лучший в Обитаемых Землях сидр. Его вывозили во все концы света, и знатоки охотно платили любые деньги за кружку этого медового нектара.

Яблоневые сады были главным промыслом на востоке Четырех Королевств. Тот, кто не выращивал яблони, либо гнал сидр, либо сбивал бочки, либо растил для сидра хмель. А в городе Несторе все, от младенцев до старух, выходили собирать яблоки, когда наступало время. Старики утверждали, что для хорошего сидра главное - собрать яблоки вовремя, когда они слегка пожелтеют и на них начнет проступать румянец. Из яблок без румянца сидр получается горький, из чересчур красных - излишне сладкий.

Бринж достал письмо из кармана и старательно развернул его. Он не мог прочесть ни слова из того, что там написано. Когда черный всадник поздним вечером вчерашнего дня доставил ему это письмо, Бринжу пришлось унизиться и дать его для прочтения жене. Потом-то он, конечно, избил ее до бесчувствия - чтобы не вздумала разболтать в деревне содержание письма. Пока он охаживал ее ремнем, ему померещился проблеск надменности в ее водянистых гляделках. Бринжа взбесила мысль, что жена может счесть себя выше его потому лишь, что умеет читать. Охваченный праведным гневом - должен же муж показать иногда жене, кто хозяин в доме, - он стал искать глазами более весомое орудие наказания. Избрав для этой цели тяжелый чугунок, он молотил им жену со злобным наслаждением, пока она не лишилась сознания.

Расправа с женой возбудила его, и он обратился мыслями к ее младшей сестре, своей свояченице Герти. В канун зимы она сидела у него на коленях, тяжелая и теплая, и нарочно прижималась к нему. Когда жена вышла, чтобы помешать жаркое, Бринж попросил у Герти поцелуй, и она охотно согласилась. Поцелуй был вовсе не сестринский - Герти просунула свой язычок меж его зубов, и Бринжа пронзила дрожь.

Стоя на холме, Бринж воображал себе пышные прелести свояченицы. Давно пора, думал он, взять себе новую жену - и задастая молодка Герти подошла бы ему как нельзя лучше. Сперва, правда, придется куда-то деть старую. Бринжа охватило негодование. Эта старая скотина только и знает, что шпынять его, а теперь, из-за письма, еще и нос задирать станет. Ничего, он ее еще не так проучит.

Бринж поднял письмо к бледному утреннему небу. Скоро настанут славные деньки. Он получит много золота, переедет в другой город и ляжет в постель с молодой женой. Бринж спрятал письмо поглубже и бодрой походкой, с огоньком в глазах, направился вниз, в деревню.

Как только за часовым закрылась дверь, Джек бросился к Мелли. Она спала, уложенная на низкую деревянную скамью. Джек, стараясь не разбудить девушку, ощупал ее спину сквозь тонкое платье. Рубцы все еще оставались вспухшими и воспаленными. Джек содрогнулся при мысли, что было бы с Мелли, если бы бичевание не прервали. Мелли есть за что благодарить наемников.

Джек осторожно нажимал на кожу вокруг рубцов, проверяя, нет ли под ней гноя. Спина Мелли стала куда тверже прежнего, и Джек вздохнул с облегчением. Кажется, ему удалось остановить заражение, выпустив гной, теперь Мелли пойдет на поправку. Но даже и поправившись, с глубоким состраданием думал он, она будет носить на себе эти рубцы от веревки всю жизнь. Со временем они поблекнут, но все-таки останутся при ней - следы позора, которые не спутаешь ни с чем. Джек нежно отвел темную прядь от лица Мелли. Болезнь сделала ее красоту еще пронзительнее. Джек боялся даже думать о том, какие ужасы пережила она в Дувитте. Склонившись над Мелли, он коснулся губами ее лба.

Мелли проснулась, и в ее глазах вспыхнул ужас, сменившийся узнаванием, а затем и раздражением.

- Чего это тебе вздумалось торчать надо мной? - спросила она, садясь и протирая глаза.