Ученик пекаря

Самое смешное заключалось в том, что Весней думал польстить горожанам, выказав себя человеком бережливым и дав понять, что он не тратит выплачиваемые ими налоги на никчемные безделушки. Тавалиск лучше понимал рорнцев. От своих вождей они требовали только одного: чтобы те блистали роскошью и великолепием, уделяя горожанам часть своего блеска. Рорн был богатейшим городом Обитаемых Земель, и народ желал, чтобы его правители олицетворяли собой это богатство.

Швея делала последние стежки, зашивая на архиепископе камзол ярко-желтого шелка, а Тавалиск тем временем заглядывал ей за вырез. Тут в дверь постучали, и вошел Гамил.

— А, Гамил! Я как раз думал, когда же ты принесешь крошку Коми навестить меня. — Тавалиск недавно завел себе кошку. Это коварное существо занимало его целиком, поэтому собачку он отдал Гамилу — у архиепископа хватало в сердце места лишь на одного любимца. Но он сильно подозревал, что секретарь либо убил собачку, либо выбросил ее на улицу, и виноватый вид Гамила только усугубил подозрение.

— Я принесу его, как только он поправится, ваше преосвященство, — он прихворнул.

— Непременно, Гамил, — я тебе напомню об этом через несколько дней. Мне отрадно думать, что мой милый Коми обрел хозяина, который так хорошо о нем заботится. Не так туго, девушка! Я не хочу походить на колбасу, которая вот-вот лопнет. После шествия будет пир, надо и для него оставить место. Ну, Гамил, какие новости ты принес мне сегодня?

— Весть о том, что вы изгнали рыцарей, дошла до Марльса.

— И как же сей злополучный город воспринял эту весть?

— Народ вышел на улицы, ваше преосвященство, требуя от своих властей последовать вашему примеру. Марльс тоже не питает любви к рыцарям Вальдиса.

— Превосходно, Гамил. И неудивительно — уже давно поговаривают, что это рыцари занесли в Марльс чуму.

— Ваше преосвященство проявили большую предусмотрительность, распространив этот слух.

— Это разумнее всего — натравить своих соперников друг на друга. Я бы сам с большим удовольствием посеял в Марльсе чуму, если б мог.

— На этой неделе я ожидаю известий из Тулея. Ваш эдикт должен уже дойти и до них.

— Да, мне всего интереснее, как воспримет указ Тулей. У них с рыцарством давние связи. Но Тулей, как почти все города в наше время, живет в страхе: он боится вторжения, боится чумы, боится лишиться доходов. Я буду пристально следить за Тулеем. — Тавалиск подвинулся на шаг, чтобы взять кисть винограда, наступив при этом на руку швее, подрубавшей теперь его плащ. — Раз уж у нас зашла речь о славном городе рыбаков — что слышно о нашем рыцаре?

— Несколько дней назад, ваше преосвященство, он был замечен на подходе к городу — он шел вместе с мальчиком, который раньше следовал за ним.

Архиепископ полюбовался собою в зеркале.

— Его девка все еще у нас?

— Да, ваше преосвященство. Но позвольте почтительно заметить вам, что рыцарь не скоро вернется в Рорн.

— Ах, Гамил, у тебя удручающе короткая память. Минуту назад ты восхвалял мою предусмотрительность. Я буду держать эту девку сколько потребуется: месяцы и годы. Я знаю, что в конечном счете она нам пригодится, — а Рорн уж как-нибудь обойдется без одной из своих шлюх.

— Если это все, я попрошу вашего позволения удалиться, ваше преосвященство. Мне тоже надо подготовиться к шествию.

— Я бы на твоем месте не трудился переодеваться, Гамил. Коричневый цвет тебе очень к лицу.

* * *

Таул проснулся от криков на улице. Он протер глаза и подошел к окну поглядеть, в чем дело. На улице толпился народ, выкрикивая что-то и размахивая флагами. Таул похолодел, разобрав эти крики:

— Долой рыцарей! Пусть убираются из нашего города!

На глазах у него толпа подожгла знамя с эмблемой ордена — кольцом внутри кольца. Люди, глядя, как оно горит, кричали «ура» и смеялись, а потом повалили по улице к центру города.

Таулу не хотелось верить собственным глазам и ушам. Впервые он осознал до конца, сколь велика враждебность к его ордену. Как случилось, что былое уважение сменилось ненавистью? Почему люди так ополчились на рыцарей?

— Мальчик! — потряс он спящего Хвата. — Я пойду завтракать один. Не выходи из комнаты, пока я не вернусь.

— А как же мой завтрак?

— Не приставай. Я скоро приду. — Таул спустился вниз, решив выяснить причину волнений.

В общем зале за едой и выпивкой сидело немало народу. Таул подсел к какому-то человеку, который довольно подозрительно взглянул на него и стал собирать посуду.

— Прошу вас, сударь, не уходите из-за меня. Я не хочу причинять вам беспокойства.

Незнакомец, услышав учтивую речь, успокоился.

— Вы уж простите мое невежество, но ваш вид невольно внушает...

— Зачем же судить о человеке по его росту? Даже маленький человек может иметь при себе большой нож, — привел Таул известную среди путешественников пословицу. Таул был на добрую голову выше большинства мужчин и уже привык, что людям от его вида становится не по себе.

— Вы преподали мне урок, молодой человек, и за это я должен вас угостить. — Горожанин кликнул девушку-служанку и заказал ей принятый в Тулее утренний напиток — эль с козьим молоком.