Ученик убийцы

– Обычно я надеваю ее специально для спиритических сеансов. Немного отдает мелодрамой, я знаю, зато производит сильное впечатление на присутствующих леди. Я знаю, что они говорят обо мне, – продолжил он после паузы, придав своему лицу выражение безмерной усталой грусти, – эти так называемые джентльмены из прессы. Дескать, что Харизмо прячет под маской свои бородавки. Или что Тайбор Харизмо нагнетает вокруг себя таинственность, потому что на самом деле он мошенник. Однако истина в том, что я ношу все эти маски из-за одного ужасного физического недостатка. Это родимое пятно, из-за которого в детстве я натерпелся столько насмешек, что не могу решиться выставить его напоказ. Даже ночью я сплю, прикрывая лицо шелковой вуалью. За что, за что бедному Тайбору выпали все эти мучения? – воззвал он к небесам, стукнув ладонью по столу, но тут же отвлекся: – О, гляди-ка. Чай!

Вошедший в кабинет Барнум, тот самый громадный кучер, оказался также и дворецким. Теперь он был втиснут в ливрею и толкал перед собой тележку, заставленную чайными принадлежностями и пирожными.

– Уж я знаю, до чего вы, юные проказники, охочи до сладостей, – сказал Тайбор, наполняя тарелку для Райли.

– О нет, сэр, – попытался сопротивляться Райли, чей живот до сих пор едва не лопался после чрезмерно обильного завтрака. – Я не привык к такой богатой пище.

– Глупости, – категорично заявил Харизмо. – Ты просто обязан попробовать les macarons[24]. Мой повар – француз, и это его фирменное блюдо. Хотя не скрою, что изобретение некоторых вкусовых усовершенствований является моей личной заслугой. Щедрый дар от духов.

– Ну, может быть, только одно, – сдался Райли, выбирая самое маленькое пирожное.

Харизмо наполнил свою собственную тарелку китайского фарфора и некоторое время увлеченно и сосредоточенно наслаждался угощением, сопровождая каждый глоток довольным урчанием. Наконец он откинулся назад и, поднеся ко рту свой кружевной платок, рыгнул в него с такой силой, что легкая ткань затрепетала.

– Итак, о чем же мы беседовали? Ах да, об испытаниях, выпавших на долю Тайбора… но хватит об этом. Не то ты сочтешь меня ужасным невежей. Мы же здесь для того, чтобы поговорить о тебе. Духи заверили меня, что твоя жизнь была полна удивительных событий. Давай же для начала поговорим о твоих необычных глазах.

Харизмо взялся пальцами за виски.

– Духи сообщают мне, что такое состояние называется анизокория[25] и что оно часто возникает в результате травмы, хотя может и передаваться по наследству.

Тайбор внезапно с исключительным вниманием наклонился вперед, так что стали видны крошки сахара на его губах.

– Можешь вспомнить, мой дорогой мальчик? Можешь вспомнить своих родителей? Была у них анизокория?

Райли хлебнул чая.

– Я точно не помню, сэр. Иногда мне что-то снится, или случается нечто вроде видений… Я был очень мал, когда мои родители умерли. Точнее, были убиты. Человеком по имени Гаррик. И сейчас он гонится и за мной тоже.

Харизмо с испуганным видом прижал платок к губам.

– Quelle horreur[26]! Ты сказал – убиты? Но это же ужасно, совершенно ужасно. Не бойся, мой мальчик, – прибавил он, – здесь ты в полной безопасности.

Райли поставил чашку на блюдце, задумчиво поводив пальцем по узору из танцующих девушек на китайском фарфоре.

– Я не смогу остаться надолго, сэр. Вы были так добры, что предоставили нам убежище, но Гаррик непременно отыщет меня, и тогда вы тоже окажетесь в опасности. Моя совесть не вынесет такой ответственности.

Харизмо фыркнул.

– С твоего позволения, Райли, я позабочусь об этом самом Гаррике.

Райли смущенно почесал болячку на плече, что татуировщик Фарли строго-настрого запретил ему делать.

– Все так говорят, сэр. А потом Гаррик их убивает.

– Ты не против, если мы заключим джентльменское соглашение? – спросил Харизмо. – Сейчас мы немного поболтаем, потом я сделаю кое-какие пустяковые заметки, а сразу после этого я задействую все свои возможности – которые, поверь, весьма велики, и включают в том числе Отто Маларки и его подручных, – чтобы заняться твоим Гарриком. Как тебе такое предложение?

Райли заставил себя улыбнуться.

– Превосходно, – сказал он, твердо решив, что им с Шеви нужно убраться отсюда еще до наступления ночи.

Первая мысль Шеви после того, как она выбралась из камина в комнате этажом выше ее спальни, была о том, что ей, возможно, не стоило надевать белую рубашку.

«Что-то не везет мне в последние дни с одеждой, – подумала она. – В последние дни? Имеют ли теперь эти слова хоть какой-то смысл?»

Восхождение по дымоходу оказалось сложным, но далеко не невозможным для человека, который в бытность свою курсантом весь первый месяц обучения был обязан преодолевать ползком полмили по вышедшей из употребления канализационной трубе, с протянутой над головой колючей проволокой и нависающим над ней чрезвычайно раздражительным инструктором ФБР. Так что ее беспокоило только одно: если она вдруг потеряет точку опоры на крошащемся известковом растворе между кирпичами, то соскользнет прямиком до самого подвала.