Ученик воина. Игра форов

— Временно. У меня там пара хрупких костей. Накладки предохраняют их от поломок, пока хирург не убедится, что я больше не расту. А потом их заменят чем-то синтетическим.

— Ничего себе… Это болезнь такая или что? — Парень поменял позу и при этом еле заметно отодвинулся от Майлза.

Господи, с болью и яростью подумал Майлз, может, нацепить колокольчик, как прокаженные? Нужно сказать этому типу, что я заразный: мол, в прошлом году во мне было два метра… Он вздохнул и отогнал соблазн.

— Когда мать была мной беременна, ее пытались отравить ядовитым газом. Она в конце концов оправилась, но с костями у меня теперь неполадки.

— A-а. Тебя лечили?

— Еще как. В инквизиции и то так не лечат. Поэтому я и хожу на своих двоих, а то носили бы меня в ведре.

На лице у Костолица теперь читалось легкое отвращение, зато он прекратил свои незаметные маневры.

— А как ты прорвался через медосмотр? Тут же есть какое-то правило насчет минимального роста.

— На это закрыли глаза — пока не станут известны результаты экзаменов.

Мысли Майлза снова обратились к предстоящему испытанию. Им придется преодолевать часть дистанции по-пластунски, под лазерным огнем, и он сможет отыграть какие-то секунды; это ему очень пригодится на пятикилометровой дистанции. Там он подзадержится, с его-то ростом и хромотой, — он уже не помнил, сколько раз ломал ноги, и теперь его левая на четыре сантиметра короче правой. Но тут ничего не поделаешь. А завтра должно быть полегче — завтра испытания на выносливость. Конечно, поначалу это стадо длинноногих парней обойдет его, как миленького. На первых двадцати пяти километрах он будет в хвосте, да и на пятидесятом километре тоже, а вот после семидесяти пяти они почувствуют, почем фунт лиха. Там уже начнется настоящая боль. Я профессионал в этой науке, Костолиц, мысленно обратился он к своему сопернику. Завтра, где-то на сотом километре, мы продолжим разговор, задавай тогда свои дурацкие вопросы — если дыхалки у тебя хватит…

A-а, черт, надо думать о деле, а не об этом придурке. Прыжок с пяти метров… Пожалуй, лучше обойти стенку, заработать минус на этом. Но тогда средний балл будет паршивый. Ужасно не хочется жертвовать хоть одним очком, да еще в самом начале. Каждое очко для него — на вес золота. Если пропустить стенку, в резерве ничего не останется…

— Ты и вправду собираешься справиться со всем этим? — спросил Костолиц, оглядываясь. — Набрать больше пятидесяти процентов?

— Нет.

Костолиц тупо посмотрел на него.

— Тогда какого хрена тебе здесь надо?

— А мне и не надо набирать пятьдесят процентов. Так, что-нибудь более или менее приличное…

Брови Костолица полезли вверх.

— Интересно, чью задницу тебе приходится лизать за такой блат? Может, самого Грегора Форбарры?

В его голосе звучали зависть и подозрительность. Майлз стиснул челюсти. Только не надо вспоминать про родителей…

— Ну а все-таки: как это ты собираешься поступить с такими оценками? — настойчиво допытывался Костолиц. — Глаза его сузились, а ноздри раздувались: не иначе как уловил запах привилегий.

Будь политиком, приказал себе Майлз. Это должно быть у тебя в крови, как и страсть к военному делу.

— Я подал прошение, — терпеливо объяснил он, — чтобы мне вывели средний балл, а не рассматривали все предметы по отдельности. Надеюсь, отметки за письменные компенсируют завал на физподготовке.

— Да ведь тебе придется набрать там почти сто процентов!

— Вот именно, — отрезал Майлз.

— Косиган, Костолиц, — выкликнул их имена другой старшина, в парадной форме.

Они пошли к старту.

— Мне из-за тебя придется туго, — недовольно заметил Костолиц.

— Почему? Ты к этому не имеешь никакого отношения. Это мои проблемы, — спокойно отозвался Майлз.

— Мы бежим в паре, чтобы задавать друг другу темп. А подстраиваться к тебе — невелика радость…

— А ты не слишком за мной гонись, — промурлыкал Майлз.

Костолиц нахмурился.

Их поставили на черту. Майлз глянул через плац, туда, где стояла группа людей — несколько военных, у которых поступали родственники, и челядь графских сынков, присутствовавших здесь сегодня. Он различил пару суровых слуг в ливреях Форпатрилов; должно быть, его кузен Айвен где-то недалеко.

А вон и Ботари, высокий и тощий, как лезвие ножа. На нем серебристо-коричневая ливрея Форкосиганов.

Майлз приподнял подбородок, незаметно приветствуя отставного сержанта. Ботари уловил его жест на расстоянии ста метров; до этого он стоял по команде «вольно», а тут вытянул руки по швам.

Пара офицеров-экзаменаторов, старшина и двое инспекторов, судивших на дистанции, сошлись в отдалении и о чем-то заспорили. Майлз заметан, как они жестикулируют и поглядывают на него. Спор быстро закончился, инспектора вернулись по местам, и один из офицеров дал старт следующей паре ребят. Старшина подошел к Майлзу и его напарнику; вид у него сейчас был уже не столь самоуверенный. Майлз изобразил на лице внимание и готовность.

— Косиган, — произнес старшина старательно-равнодушным тоном. — Тебе придется снять накладки с ноги. Во время экзаменов какие-либо искусственные вспомогательные средства не разрешаются.