Ученики Ворона

— Ты выражаешься не менее коряво, чем я, — успокоилась Рози. — Это говорит о том, что мы либо заметно тупеем, либо о том, что нам надо больше книг читать. Не магических, а обычных. Успокойся, мой славный Эраст. Ничего я не знаю. Просто отец хотел дать мне последний шанс. Он человек жестокий, даже страшный, но меня все же любит, несмотря на те глупости, которые я творю в последние годы. Еще в свой прошлый визит он хотел меня отправить в безопасное место, такое, куда война точно не доберется. Я отказалась наотрез. Ну вот не хочу я одна куда-то там ехать. Эдакая женская чудинка. Он, правда, такое мое поведение другим словом назвал, более емким, но это уже детали. После же подумал и решил подобрать мне спутника, например, тебя. Точнее, именно тебя. Дескать, раз уж не убил сразу после того, как узнал о моем грехопадении с мелкопоместным барончиком, так пусть от него хоть польза будет.

— Может, он и прав, — пробормотал я.

— В смысле? — подняла левую бровь Рози.

— Если бы ты сидела в этом самом тихом месте, которое точно не осадят имперцы, и спокойно занималась своей любимой рунной магией, мне лично было бы куда спокойней воевать.

— Эраст, ты дурак, — вздохнула Рози. — Невыносимый дурак. За что тебя люблю, сама не понимаю. Ладно, идем. Я не любитель кровавых зрелищ, но будет неправильно, если все наши будут там, а мы — нет. Опять одна колючая особа скажет, что кое-кто противопоставляет себя остальным.

Это она про Фришу. Верно, любит та де Фюрьи иногда подколоть. Еще с тех пор, как Рози ее любовные похождения в Халифатах прокомментировала за общим столом. Нет, шлюхой она ее не назвала, но смысл всем был ясен. Так что зуб за зуб, глаз за глаз.

Все-таки что-то Рози знает, что-то очень важное. Но не говорит. Ладно, ничего. Будем ждать. Все тайное рано или поздно становится явным.

Мероприятие проводилось на главной городской площади согласно традициям. Мне иногда кажется, что площадь в таких городках делают именно для казней. Ну ладно столицы, там другое дело — то правитель снизойдет, дабы свой народ с каким-то праздником поздравить, то глашатаи монарший указ какой зачитают. А здесь площадь исключительно для подобных кровавых утех используется, поскольку даже местный рынок — и тот у городских стен находится.

Первое, что мне бросилось в глаза, — недовольное лицо Ворона. Ему явно было не по душе то, что сейчас произойдет, и дело здесь не в жалости. Он и раньше в сострадании ближним замечен не был, а сейчас и вовсе закоснел душой. Думаю, он просто не одобряет внесения некоего ритуализма в происходящее. Рози-то права — чем мы будем отличаться от ордена, если поступим как они?

Не один я до подобного додумался. Наши с Рози соученики стояли неподалеку от наставника и обсуждали то же самое. Разумеется, с оглядкой и вполголоса. Услышь подобные речи Ворон, нам бы мало не показалось. Он вообще не позволял нам лезть в какие-либо дела, связанные с будущей войной, что немного задевало самолюбие. То есть воевать нам можно, а высказывать свое мнение относительно тактики и стратегии — нет? Обидно!

— Последнее желание? — тем временем весело спросил черноволосый маг из числа тех, кто пожаловал в Реторг одним из первых, у лазутчиков империи, привязанных к столбам и затравленно смотрящих по сторонам. — Или нет таковых?

— Как не быть? — сплюнул один из них. — Желаю, чтобы меня отпустили. Давай, развязывай веревки.

— Весело, — одобрил маг. — И находчиво. Будь по-твоему, мы тебя отпустим, правда, не всего, а только голову. Но формально желание исполнено. А ты, красавец, чего желаешь?

У столбов были привязаны только двое шпионов, те, что пытались бежать из города. Третий, лже-Ромуальд, сыграл в ящик еще накануне ночью. По слухам, кто-то из магов прикончил его особо жестоким заклятием из числа запретных, и даже собственные соратники этот его поступок не очень одобрили.

Второй приговоренный что-то просипел, но что именно, я не разобрал. Да и весельчак-маг, похоже, тоже.

— Ну, господа маги, кто желает развлечься? — радушным жестом показал черноволосый распорядитель на жертв. — Если честно, я не очень представляю, как должна проходить данная экзекуция, поскольку ранее ни в чем подобном не участвовал. Пытать доводилось, но вот руководить казнью собратьев — нет.

— Собратья — громко сказано, — возразил ему крепко сбитый маг с резкими чертами лица, подходя к обреченным на смерть людям. — Они ими были. Теперь это враги. А с ними надо поступать соответственно.

Он подошел к одной из жертв, рванул рубаху на груди лазутчика и нехорошо улыбнулся.

— И что дальше? — стараясь держаться как можно увереннее, хрипло поинтересовался лазутчик.

— Дальше — больше, — невозмутимо ответил ему маг.

Его пальцы впились в грудь приговоренного к смерти и стали погружаться в плоть все глубже и глубже, при этом он принялся нараспев произносить какое-то заклятие. В тот же миг обреченный на смерть человек начал протяжно орать, выкатывая глаза так, что они вот-вот должны были выскочить из глазниц.