Ученица Лесника

Лесь был совсем богач. Ходил к кухне с резиновой маской, говорил: “Битте, герр официр!” Немец в грязном фартуке ухмылялся и наливал в нее полный черпак. Иногда его прогоняли. Тогда он собирал в резиновую маску подтекающую с глиняных стен карьера воду и поил раненых, тех, что были в сознании. Те все равно умирали, но когда противогаз попытался отобрать какой-то рослый украинец, остальные пленные набросились на него и били, пока тот не перестал шевелиться.

Так прошла неделя и он равнодушно прикидывал, что продержится еще дня три, не больше.

- Малой! Слышь, малой!..

Его трясли за плечо. Лесь с трудом открыл глаза. Каждый вечер он засыпал с надеждой не проснуться и каждое утро… Но утром еще и не пахло, рассвет только-только занимался.

- Нахер будишь? Дай сдохнуть спокойно.

- Погоди подыхать. С тобой поговорить хотят. Наш сержант. Пойдем.

Лесь присмотрелся в полутьме. Пленный был из новых, еще не ослабел, голос звучал сильно.

- Какой еще сержант?

- Увидишь сам. Пошли. Не тащить же тебя. Да не ссы, он здесь, под навесом. Ты его вечером водой поил.

Он вчера двадцать человек напоил, может среди них и был какой-нибудь сержант. Черт его знает... А этот не отстанет.

Лесь поднялся.

- Ладно, пошли.

Они обогнули спящих людей, сбившихся в одну большую кучу. С противоположного края действительно лежал человек и еще трое солдат сидели рядом с ним. Немного поодаль от остальных. Новички в лагере всегда поначалу пытались как-то отделиться, но потом понимали, что это глупо. Горшок-то под баланду один на всех.

Он подошел, посмотрел. Даже его притупившееся за это время обоняние чувствовало запах гноя, просачивающегося из под повязок. Не жилец. Зря вчера воду тратил.

Его сопровождающий опустился рядом с сержантом на колени и прошептал:

- Лесник, слышь! Привел я его. Еле нашел.

- Привел? Молодец… - простонал сержант. - Это хорошо. Где он там? Я голову повернуть не могу. Скрутило всего. Фашист, сука, больно уж силен оказался. А вы отойдите.

- Малой, давай сюда, - сказал солдат и вместе с остальными отошел шага на три.

Лесь наклонился к умирающему, сказал:

- Воды нет. Утром наберу, принесу.

- Дурак. Я не о том. Тебя как зовут?

- Лесь.

- Белорус?

- Да.

- Выбраться отсюда хочешь?

Бредит. Немцы даже на работы никого отсюда не забирали.

- Ну, хочу.

- Не нукай, не запряг, - он тяжело, с надрывом вздохнул, закашлялся, сплюнул в ладонь черной в предрассветном сумраке кровью. - Что отдал бы за это?

- Все бы отдал.

- Заметано! Возьми меня за руку и слушай. Выведи отсюда моих людей. Это будет твоя плата. Выведешь - мы в расчете. Не сделаешь - на том свете найду. Понял, щенок?

- О чем ты?

- Руку давай, вот о чем. Времени нет совсем, сила уходит. Немец не простой пулей стрелял, но и я ему не даром дался. Ученик его уже в ад стучится, а без него найдется, кому за меня отомстить.

- Какой еще ученик?

- Такой. Руку давай, говорю! Моя в крови, твоя в земле - в самый раз. Хрен ему, а не сила моя.

Холодные пальцы с неожиданной силой стиснули ладонь Леся, сомкнулись стальным кольцом. Кольцо это вдруг стало очень горячим. Будь он здоров - заорал бы на всю яму, а так только дернулся, пытаясь вырваться. Не смог. Черное звездное небо вдруг оказалось близко-близко. Звезды смеялись и пытались что-то сказать ему, видимо то, что не успел сказать Лесник. Потом пальцы разжались и он наконец сумел разлепить плотно сжатые веки.

Солнце уже поднялось над горизонтом. Четверо пограничников (“откуда я это знаю, на них же нет знаков различия?”) сидели рядом с ним. Труп сержанта тоже никуда не делся.

- Ну что, малой? - спросил знакомый голос. - Что делать будем?

- Что делать?..

Леся сейчас переполняла сила, каким то образом “занятая” им у изможденных людей вокруг. У каждого понемногу, с миру по нитке. Он резко поднялся, но сразу одернул себя: нельзя было казаться окружающим здоровым. Понятно было, что это подарок того, кого звали Лесником. Пользоваться этим подарком он пока не очень умел, но на заданный вопрос мог ответить уже сейчас.

- Поднимайте его и пошли.

- Куда?

- На выход.

Те переглянулись и повиновались.

Мимо навесов, под которыми прятались от солнца люди, мимо кухонь, которые охранялись немецкими автоматчиками, мимо забора из колючей проволоки они вышли к караульным. Немец за колючкой поднял карабин и что-то крикнул. Лесь в ответ поднял в вытянутой руке свой комсомольский билет, который прятал в обмотке и закричал, показывая на труп, лежащий на шинели:

- Герр офицер! Битте! Комиссар!

Немец заинтересовался и вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там ему показывают., Сам к колючке не пошел, а вытащил из кармана свисток и издал громкую трель. Вскоре появился еще один фашист, с какими то нашивками, явно не рядовой. Выслушал часового, повернулся к Лесю, сделал знак рукой: “Несите, мол, к проходу” - и сам пошел вдоль проволоки.