Ученица Темного Лорда

Он наклонился над ней.

— Хорошая девочка.

Она почувствовала его бёдрами — а мигом позже он, развернув её лицо к себе, впился в неё поцелуем, сминая её губы, заставляя выгибаться, раскрываться перед ним.

— Смотрите в зеркало, — прошептал он. — Я хочу, чтобы вы видели себя.

Она перевела туда взгляд, увидев себя, обнажённую, и его, полураздетого. Он, сильный и гибкий, и она, хрупкая и нежная. Он, великолепно умеющий держать себя в руках, и она, задыхающаяся от его ласк.

Его пальцы вошли в её лоно, раскрывая её, подавая назад. И он вошёл в неё.

Это было великолепно. Это было невозможно. Кира ловила каждое его движение в зеркале, и изнемогала от невозможности двигаться самой: его руки железно держали её за бёдра, как оковы в подземелье.

— Отпустите, — простонала она.

Вместо ответа он бросил её животом на пол, вошёл в неё глубже, и следующий толчок чуть не довёл её до экстаза.

Это было чудесно. Чувствовать, что ничего от неё не зависит, что она вся — его, что сейчас в зеркале отражается разгорячённая и растрёпанная девушка, которая желанна ему, которую он выбрал, которая будет его этой ночью…

— Не останавливайтесь, — шепнула она.

Она застонала, бессильно требуя ещё, когда он развёл её ноги в стороны шире, и заставил выпрямиться, держа руку под её грудью. Другая рука снова погрузилась в неё, и Кира забилась в судорогах, закричала, рассыпаясь на сотни осколков. Бессильно повисла на нём, чувствуя, как он пульсирует в ней болезненно и остро, всё ещё горячий и сильный — и подалась навстречу. Голова кружилась от страсти, словно она напилась медового вина.

Он рывком притянул её к себе, вжимая спиной в себя. Положил руку на маленький бугорок между её ног, растёр пальцами, и Кира захлебнулась криком. Болезненно, остро, сладко. Боги, как же сладко…

Его рука снова властно повернула её лицо к себе, и его язык начал двигаться у неё во рту в том же ритме. Кира ахнула — и обмерла, чуть не теряя сознание.

— Моя, — прошептал он. И с короткой судорогой обмяк на ней, всё ещё бережно придерживая её руками.

Вместе они опустились на пол.

Кира счастливо выдохнула в его грудь, наконец поворачиваясь к нему лицом.

— Когда-нибудь я сама вас раздену, — шёпотом пригрозила она. — Буду раздевать долго, срезая по кусочку ткани кинжалом, пока вы не окажетесь в лохмотьях. А потом вы в таком виде пойдёте читать лекции выпускному курсу.

Искренний тёплый смех был ей ответом.

— Боги, неужели я так выгляжу для вас со стороны? Спасибо за представление, мисс Риаз. Вышло весьма наглядно.

Профессор приподнялся и придвинул к себе их одежду.

— Уже стемнело. Прогуляемся, и я покормлю вас ужином. В качестве наказания я, пожалуй, выберу рис. Если вы ещё и не умеете есть палочками, моя месть будет полной.

— Лучше суши, — робко предложила Кира. — Никогда их не ела, а у нас всё-таки свидание.

Профессор задумчиво посмотрел на неё, словно оценивая, сколько она съест. Или, куда вероятнее, прикидывал, хочется ли ему прямо сейчас съесть её.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Но раз уж вы не ели их раньше, выбирать за вас буду я.

Кира возмущённо фыркнула.

— Да это же самое натуральное насилие!

— Поменьше счастья в голосе, мисс Риаз. Одевайтесь.

В вечернем парке на деревьях играла подсветка, сиреневая и розовая, бросая то синие, то зелёные тени на лица гуляющих.

— Как красив бывает мир, — проговорила Кира.

— И как повезло нам, взрослым, — сдержанно проговорил профессор. — До сих пор не понимаю, какого чёрта нам отказывали в этом в приюте. Такие простые вещи: прогуляться по вечернему парку, съесть немного чудовищно вредной еды, сходить в кино одному или с другом — с воображаемым, если нет настоящего. Проторчать пару часов в книжном магазине, а потом прийти туда ещё раз — и дочитать наконец полюбившуюся книгу. Право, я начинаю понимать Тёмного Лорда, который сделал всё, чтобы разрушить тот кошмар. Увы, система оказалась прочнее.

Кира нахмурилась, глядя на подсвеченное голубым ледяное ложе ручья и перекинутый через него ажурный мост.

Зрелище, недоступное ей, пока она не выбралась из приюта.

— Я бы сама с радостью увидела Серый Дом разнесённым по камешку, — сказала она вслух. — Но убивать ради этого?

— Если бы несколько убийств перекрыли долгие годы страдания для сотен детей, вы думаете, они не были бы оправданы? — светским тоном поинтересовался профессор. — Если убитые были бы виновниками их страданий, а другого способа защитить детей не было бы вообще?

Ей было его не переспорить, Кира знала.

— Может быть, иногда убийство оправдано, — тихо сказала она. — Когда ты должен защитить беспомощную женщину или ребёнка, или сражаешься насмерть и должен победить — или погибнуть. Но не как средство устрашения. И не как оружие.

Профессор покачал головой.

— Вы безупречно наивны, мисс Риаз. Поверить не могу, что вы мне нравитесь.

Он взял её под руку, и они вместе взошли на мост. Кира взглянула на профессора и увидела, что тот чуть улыбается.

— Нравлюсь? — уточнила она. — Только нравлюсь?

Он развернулся, подхватив её под подбородок, и поцеловал её.