Ученица волшебника

Копыта мерина застучали по камням внутреннего двора. На невысоком крыльце процессию уже встречало несколько человек. Феликс увидел среди них двух молодых девушек, средних лет благообразного мужчину в длинных одеждах ученого, молодого аристократа в траурно-черном колете с высоким воротником и невыразительного человека в простой одежде и со шрамом на щеке. Он внимательно посмотрел на девушек. Одна из них была графиней Уртицией, и Феликс пытался угадать которая. Одетая попроще, рыжая, курносая и конопатая, скорее всего ею быть не могла. Но и вторая была совсем не похожа на высокую, стройную и светловолосую Бетицию. Стоявшая на гранитных ступенях девушка была не очень высокого роста, довольно пышной и темноволосой. Лишь ее серые глаза были почти такими же, как у сестры. Только выражение этих глаз было холодным и жестким, совсем иным, чем у Бетиции.

Похожий на филина человек отпустил поводья, подошел к темноволосой девушке и низко поклонился.

— Ваша сестра вернулась домой, ваше сиятельство, — тихо произнес он.

— Спасибо, Лотакинт.

Она спустилась по ступеням и подошла к телеге. Немного постояла, глядя на лежавший там ящик, затем обернулась к Феликсу.

— Вы тот самый юный рыцарь? Феликс, кажется?

Феликс опустился на колено.

— Да. Но не рыцарь, а всего лишь полубрат, мое посвящение еще не состоялось.

— Надеюсь, оно не задержится. Вы доказали, что достойны этого звания.

— Это был мой долг, сударыня.

— Встаньте.

Он поднялся.

— Я вам очень благодарна, и если смогу хоть что-то для вас сделать.

Феликс поднял глаза на бледное лицо графини.

— "Она должна быть очень красива, когда улыбается", — отчего-то подумал он, и почувствовал, что заливается краской от смущения за совершенно неуместную в этих обстоятельствах мысль.

— Я лишь хотел бы присутствовать на церемонии… — поспешно выпалил молодой человек.

— Вы сможете оставаться здесь, сколько сочтете нужным, — кивнула графиня.

На лице благообразного ученого, стоявшего на ступенях, промелькнула едва заметная гримаса раздражения.

— Лотакинт проводит вас в комнату для гостей, — добавила Уртиция, — вам стоит отдохнуть с дороги.

Глава 8

Капитан Торм смотрел на Бетицию свысока. Как потому, что был капитаном стражи, так и потому, что стоял на поднимавшейся к выходу из камеры лестнице.

— Я требую, — она зашлась тяжелым сиплым кашлем, — аудиенции у герцога…

— Его высочество занят и не может принимать каждого проходимца.

— Но вы же меня помните!

— Ты действительно похожа на покойную сестру ордена, — кивнул Торм, — но ее тело было найдено и опознано.

— Вы ошиблись!

— Или ты самозванка…

— Как вы смеете!

Она снова закашлялась, и замолчала, тяжело переводя дыхание.

Капитан посмотрел на нее из-под косматых, начинающих седеть бровей.

— Пока твоя личность не установлена, ты самозванка. Я не буду брать на себя ответственность и решать кто ты на самом деле. Я подожду, пока кто-нибудь тебя не опознает. А если ты сдохнешь от чахотки раньше, чем это случится, то что ж… Такова судьба.

Он повернулся, и его сапоги застучали по каменным ступеням. У самой двери он обернулся к стражнику и добавил.

— Больше никаких требований и жалоб от нее не принимать. Пусть ждет опознания.

Тяжелая дверь закрылась, и гулкий звук удара раскатился по замковому подземелью. Бетиции показалось, что над ней захлопнулась крышка гроба.

Дворецкий герцогини с подозрением оглядел депешу. Масляные пятна и плесневые разводы вызывали сильное подозрение, что лист долгое время служил для подкладывания на стол при разделке чего-то съестного. Возможно, это съестное в него даже заворачивали…

— От кого это?

Гонец пожал плечами.

— Мне ее передала какая-то старая карга на постоялом дворе близ замка Вендран. Говорила, что ее постоялец требовал как можно быстрее доставить письмо ее высочеству. Дескать, это крайне важно и дело не терпит отлагательств…

— А что за постоялец?

— Понятия не имею. Она говорила что-то про мельницу и какого-то человека едва не съеденного волками. В общем, это не мое дело. Письмо я вам доставил, а уж что это и зачем — сами разбирайтесь.

— Хорошо, — кивнул дворецкий, — положи его на поднос и можешь идти.

Гонец бросил конверт на медный поднос и вышел. Дворецкий взял нож для разрезания бумаг и его кончиком осторожно дотронулся до послания. Зацепил и перевернул другой стороной. На его лице появилось брезгливое выражение. Похоже, запечатывали обычной сальной свечой. И вместо печати использовали подсвечник.

После некоторой внутренней борьбы он все же поддел ножом печать. Воск раскололся, просыпавшись крошками на поднос. Дворецкий негромко выругался. Все тем же ножом он развернул бумагу.

К его удивлению вместо неровных каракулей перед ним оказались ровные строчки написанные рыжими чернилам. Судя по штриху, как перо, так и чернила были отвратительными, но рука писавшего явно была хорошо набита.

— На прошение не похоже, — задумчиво произнес дворецкий, пытаясь разобрать написанное.

Заголовок письма гласил:

Su alteza la senora duquesa Viola de Orsino!