Ученый из Сиракуз

— Бей! — раздалась команда, и вдоль стены вправо и влево вразнобой застучали метательные машины.

Оглушительно хлопнул стреломет Диона. Стрела, описав дугу, ударилась в плетеную ограду штурмового трапа, пробела ее и сшибла двоих римлян, которые, кувыркаясь, полетели в воду.

— Стрелу! — рявкнул на зазевавшегося Гераклида Дион. Гераклид привычным движением положил в опустевший желоб новую стрелу. А над его головой со свистом пронесся первый выпущенный римлянами камень. Второй сухо стукнул в зубец стены, раскрошив его край.

Страх исчез. Гераклид автоматически опускал левой рукой стрелу и правой нажимал рычаг, помогая быстрее взвести машину. Стрелы одна за другой уносились навстречу врагу, рядом без передышки били соседние катапульты. Дион целился в забитую воинами палубу самбуки. Каждая выпущенная стрела несла нападавшим смерть и увечья, но корабли, несмотря на потери, упорно двигались вперед.

С сопровождающих судов, несших метательные машины, в защитников летели каменные ядра, тяжелые стрелы и дротики. Они молотили по зубцам стены, свистели мимо, скакали по плитам, уже запятнанным кровью защитников.

Корабли подошли совсем близко. В дело вступили римские лучники. Вскрикнув, повалился навзничь воин, который вместе с Ксанфом взводил правый рычаг машины. Вместо него у стреломета встал какой-то кудрявый юноша.

Сиракузские лучники яростно отстреливались. Римляне прикрывались щитами, с палубы полетело несколько дротиков.

Гераклид, на миг подняв голову, увидел, что полный римлянами трап уже навис над зубцами и моряки ослабляют канаты, чтобы опустить его на стену.

В этот момент из-за стены показалась длинная балка с коромыслом на конце. Исполинский журавль грациозно повернул шею и нацелился в середину трапа клювом, на котором раскачивались распахнутые клещи железной лапы. Клюв опустился, острые когти сомкнулись, ломая плетеную ограду, увеча людей, врезаясь в шаткие доски.

Затрещало дерево, в ужасе закричали воины, цепляясь за ломающийся трап. Журавль с непостижимой силой начал поднимать клюв. Конец трапа, облепленный римлянами, обломился и тяжело рухнул в воду. Воины, оставшиеся на его уцелевшей части, покатились вниз, лапа отделилась и вместе с обломками трапа полетела в море.

Разбитая самбука, не разворачиваясь, стала отходить от стены. Ее примеру последовали другие суда; римский флот отошел от стен Ахрадины.

Ополченцы грозили римлянам кулаками, кричали и смеялись, радуясь первой победе. Со стены начали уносить раненых и убитых.

Новый помощник Диона, переводя дух, огромными, очень знакомыми глазами разглядывал Гераклида. Как же звали этого слугу Зоиппа? Парис?

Вероятно, Гераклид произнес имя вслух, потому что юноша ответил:

— Париса больше нет. Я получил свободу и теперь опять называюсь Тиграном.

— Ты ведь из Вифинии? — вспомнил Гераклид.

— Да, — юноша тряхнул черными кудрями, — и я еще вернусь туда.

— Пусть тебе помогут в этом боги! — улыбнулся Гераклид.

От защитника к защитнику передавались вести. Все уже знали, что воины Аппия Клавдия, атаковавшие Тиху, отброшены от Гексапилы, что одна из Архимедовых «железных лап» подняла в воздух бревенчатый навес, под которым укрывались римляне, а потом обрушила его им на головы. Теперь римляне обстреливают стену Тихи, а защитники, посылая тяжелые камни, одну за другой разбивают катапульты врага.

Но рано было торжествовать победу. Передышка оказалась недолгой. Потерпев неудачу, римляне переменили тактику. Теперь самбуки держались на расстоянии, дожидаясь подходящего момента, а к стенам ринулись корабли с катапультами и мелкие суда, где толпились воины с обычными штурмовыми лестницами в надежде осуществить дерзкий план — добраться до зубцов с узкой полоски берега под стеной.

Наверно, Сиракузы имели больше метательных орудий, чем римляне, но защитники, стоявшие на узкой стене, не могли свести их вместе. Зато Марцелл соединил все свои машины в один кулак, направленный правее Львиной башни, в то место, где «железная лапа» разрушила одну из четырех римских самбук.

Обстрел усилился. Камни долбили стену, крошили зубцы, разрушали машины, сбивали со стены воинов.

Катапульты города отвечали меткой стрельбой, на место разбитых машин подъемник Львиной башни подавал другие. Места убитых и раненых воинов занимали новые.

Исполинский журавль, которого целая толпа ополченцев передвигала вдоль стены, протягивал над зубцами длинную шею и обрушивал на приблизившиеся корабли каменные снаряды, пробивавшие суда насквозь.