Училка и Чемпион (СИ)

Вчера он мне так и заявил — рука больше не даёт возможности заниматься спортом. А операцию не хочет делать, говорит, что хватит с него махать кулаками.

Но я-то вижу. Вижу, что ему не хватит. Что просто не хочет он лишних тревог для меня по типу пускающих по нему слюни блогерш.

А я такой ответственности не хочу. Помню его на ринге — это его жизнь. Это важно для него.

Вот пусть руку лечит и снова возвращается к тренировкам. Тогда и решит, чего ему хочется. Именно ему, а не в угоду мне. Я буду любить его любого, будь он хоть чемпионом, хоть картошку пусть в загородном доме выращивает и на рыбалку ходит.

Мягко надавливаю ему на внутреннюю сторону бедра указательным пальцем и медленно веду вверх к паху, а у него зрачки расширяются так, что вот-вот поглотит меня эта тьма, затянет.

— Решай.… — шепчу соблазнительно.

— Кошка, — выдыхает горячо, — блядь… ты просто дьяволица.

Он закидывает меня на плечо, а я зажимаю рот рукой, чтобы не вскрикнуть, а потом мы закрываемся в моём кабинете….

46

Мы сидим за столом, когда часы только пробили десять, и провожаем старый год. Баба Шура на своем месте, в большом глубоком кресле, на плечах уютный шерстяной платок, с гордо поднятым подбородком. Ей пришлось сильно постараться, чтобы доктор отпустил её домой на новогодние праздники, но вот она тут, любуется новой сверкающей брошью, которую к празднику подарил ей любимый внук.

Игорь с важным видом передвигает салатницу, пытаясь дотянуться до бабушкиного любимого компота.

— Ба, ну ты зачем вот все эти салаты стружила? — качает головой Мирон. — Мы же с Любой сказали, что принесём всё на стол.

— Мироша, ну а как без оливье-то и мимозы? — вскидывает брови баба Шура. — Традиции — важная вещь в нашей жизни, внучек. Без них люди как неприякаянные.

— Смотри только, чтобы потом не хлопотала, слышишь? — Мирон смягчается, но всё ещё хмурится. — Завтра Игорь всё помоет. А то доктору твоему скажу.

— Ты мне тут не угрожай, ну! — баба Шура грозит пальцем, но в глазах светится улыбка и любовь.

Надо же, какие они. У меня семья вон полная — и мать, и отец. И бабушки с дедушками в полном комплекте. Только вот мы с Лилей никогда не чувствовали такого тепла. Поначалу, лет до двенадцати, к столу нас не пускали, говорили, что ночью дети должны спать и нечего уши развешивать, сидеть со взрослыми. А потом мама и папа стали уходить к друзьям, а нас с собой не брали. Отправляли спать. Мы с сестрой сами тайно вставали и смотрели “Голубой огонёк” часов до трёх ночи, ели мандаринки, а потом шли спать.

— Ну, за этот год, — поднимает бокал с компотом баба Шура. — И за то, что он принес нам друг друга. И никого не унес.

Я ловлю её тёплый взгляд и не могу сдержать улыбки. Мирон кивает, поднимая свой бокал:

— За нас. Чтобы в следующем году всё было только лучше.

Игорь тоже присоединяется, хотя я замечаю, как он поглядывает на часы — видимо, уже мыслями у друга, где ему разрешили встретить бой курантов.

Баба Шура, как истинный дипломат, заканчивает тост и отпускает нам несколько шуток. Мы смеёмся, чувствуя эту уютную, почти магическую атмосферу.

— Ну всё, ступайте, голубки, — говорит бабушка, провожая нас к двери. — А я посижу с телевизором. Пусть Игорь у друга ночь коротает, а вы погуляйте. Да не забудьте позвонить потом. И шампанского за меня выпейте.

Мирон обещает, что всё сделаем по высшему разряду, напутствует сыну, что оторвет уши, если учует запах алкоголя, и мы отправляемся к Наташке. Сегодня мы празднуем Новый год в кругу моих друзей. Мирон сам предложил, а я с радостью согласилась.

Когда мы заходим к Наташке, нас встречает шум, смех и праздничный беспорядок. В квартире действительно царит дух СССР — тема нашей праздничной вечеринки. Игрушки на ёлке выглядят как из бабушкиного сундука, гирлянды разноцветные, с блёстками. На столе оливье, винегрет, селёдка под шубой, бутерброды с икрой и, конечно, шампанское.

Все гости наряжены в стилистике того времени: Наташка в ярком клетчатом платье, на которое наброшен фартук, её муж в спортивном костюме, как будто только что с пробежки. Оля и Дима — наши друзья, одеты, как звёзды эстрады того времени. Олин начес на голове приводит Мирона в восторг.

Мирон, привыкший к дорогим клубам и ресторанам, с интересом оглядывается.

— Это что-то новое, — шепчет он мне, улыбаясь. — Очень душевно. Гораздо круче, чем все эти пафосные тусовки.

— Добро пожаловать в настоящий Новый год, — отвечаю я с гордостью и вешаю ему на шею старомодную мишуру, которую ещё пришлось поискать на маркетплейсе.

Наташка тут же хватает меня за руку и тянет на кухню.

— Люба, быстро помогай! Нам срочно нужно еще пару тарелок бутербродов доделать. — Она кивает в сторону Мирона. — А твой пусть идёт социализируется. Мужики вон уже обсуждают хоккей.