Читаем Учимся читать быстро полностью

А это уже рассказ человека, который вырос, возможно, отметил совершеннолетие, после которого по негласным законам тех времен тотальный надзор со стороны родителей прекращается, и первый раз вдохнул полной грудью. Гувернер покинул его дом, родители, поняв, что их сын уже вполне самостоятельный человек, ослабили контроль, и теперь молодой человек может осознать, что на самом деле происходит в его семье, какие отношения соединяют родителей, как его мать относится к отцу и наоборот. Отец, как понимает молодой человек, женился на матери по расчету и вряд ли любит мать, та же беспрекословно слушалась своего мужа, переживала за семью, волновалась за все, что происходило в ней. Она боялась отца, а он держался с ней строго и холодно. Возможно, то, что видел молодой человек, – модель его будущей семьи, его взаимоотношений с будущей женой. Или же наоборот, юноша не будет вести себя со своей супругой так, как ведет себя отец с матерью.

Был седьмой час вечера. Целый день шел дождь, и теперь разгуливалось. Голубое, как горящая сера, озеро, с точками лодок и их пропадающими следами, неподвижно, гладко, как будто выпукло расстилалось перед окнами между разнообразными зелеными берегами, уходило вперед, сжимаясь между двумя громадными уступами, и, темнея, упиралось и исчезало в нагроможденных друг на друге долинах, горах, облаках и льдинах. На первом плане мокрые светло-зеленые разбегающиеся берега с тростником, лугами, садами и дачами; далее темно-зеленые поросшие уступы с развалинами замков; на дне скомканная бело-лиловая горная даль с причудливыми скалистыми и бело-матовыми снеговыми вершинами; и все залитое нежной, прозрачной лазурью воздуха и освещенное прорвавшимися с разорванного неба жаркими лучами заката. Ни на озере, ни на горах, ни на небе ни одной цельной линии, ни одного цельного цвета, ни одного одинакового момента, везде движение, несимметричность, причудливость, бесконечная смесь и разнообразие теней и линий, и во всем спокойствие, мягкость, единство и необходимость прекрасного.

...

Л. Н. Толстой «Из записок князя Д. Нехлюдова»

Вечер. Целый день шел проливной дождь, и теперь природа как бы просыпалась. Человек стоит около окна. Перед ним озеро. Голубое и гладкое, озеро как бы путается в изгибах берега, поросшего тростником, и снова появляется, освобождается, ровное и прекрасное. Вот оно огибает берег, на котором сохранились развалины старинного замка, снова появляется и в конце концов исчезает в уступах гор, и не видно его конца. От гор веет свежестью и прохладой, и заметен контраст между зеленью под окнами и белоснежными вершинами вдалеке. А воздух как будто бы хрустальный. Кажется, что до него можно дотронутся, и он зазвенит, начнет заливаться волшебной трелью. И нет никаких прямых линий. Все так причудливо изогнуто, так замысловато запутано…

Хлебная уборка была во всем разгаре. Необозримое блестяще-желтое поле замыкалось только с одной стороны высоким синеющим лесом, который тогда казался мне самым отдаленным, таинственным местом, за которым или кончается свет, или начинаются необитаемые страны. Все поле было покрыто копнами и народом. В высокой густой ржи виднелись кой-где на выжатой полосе согнутая спина жницы, взмах колосьев, когда она перекладывала их между пальцев, женщина в тени, нагнувшаяся над люлькой, и разбросанные снопы по усеянному васильками жнивью. В другой стороне мужики в одних рубахах, стоя на телегах, накладывали копны и пылили по сухому, раскаленному полю. Староста, в сапогах и армяке внакидку, с бирками в руке, издалека заметив попа, снял свою поярковую шляпу, утирал рыжую голову и бороду полотенцем и покрикивал на баб.

...

Л. Н. Толстой «Детство»

Лето, жара, солнце в самом зените. Бескрайнее поле ржи. Вдалеке виден лес, но он настолько далек, что даже возникают сомнения, а настоящий ли он. На самом ли деле там растут деревья или это только кажется? Так может рассуждать маленький мальчик, от лица которого ведется повествование. Ему не разрешалось ходить в этот лес и в воображение рисовало сказочных существ – эльфов и чудовищ, которые живут не так уж и далеко, всего лишь за полем, но попасть туда невозможно. Зато прямо перед тобой кипит реальная жизнь. Мальчик сидит рядом с полем на пригорке, в руке у него возможно, яблоко, а карманы набиты всякими чудными камешками, которые мы так любили собирать в детстве и приносить домой, несмотря на строгие запреты родителей. Мальчик с интересом наблюдает, как собирают хлеб.

На поле работают люди. Недалеко от мальчика в тени лежит ребенок, совсем еще крошка, и плачет. Его мать работает, не разгибая спины, на поле, ей не с кем оставить малыша, и она принесла его с собой. Малыш заливается плачем, мать спешит к ребенку и нагибается над ним. Наверное, ребенок проголодался. Женщина начинает кормить младенца.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки
Метла Маргариты. Ключи к роману Булгакова
Метла Маргариты. Ключи к роману Булгакова

Эта книга – о знаменитом романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». И еще – о литературном истэблишменте, который Михаил Афанасьевич назвал Массолитом. В последнее время с завидной регулярностью выходят книги, в которых обещают раскрыть все тайны великого романа. Авторы подобных произведений задаются одними и теми же вопросами, на которые находят не менее предсказуемые ответы.Стало чуть ли не традицией задавать риторический вопрос: почему Мастер не заслужил «света», то есть, в чем заключается его вина. Вместе с тем, ответ на него следует из «открытой», незашифрованной части романа, он лежит буквально на поверхности.Критик-булгаковед Альфред Барков предлагает альтернативный взгляд на роман и на фигуру Мастера. По мнению автора, прототипом для Мастера стал не кто иной, как Максим Горький. Барков считает, что дата смерти Горького (1936 год) и есть время событий основной сюжетной линии романа «Мастер и Маргарита». Читайте и удивляйтесь!

Альфред Николаевич Барков

Языкознание, иностранные языки
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции

Во второй половине ХХ века русская литература шла своим драматическим путём, преодолевая жесткий идеологический контроль цензуры и партийных структур. В 1953 году писательские организации начали подготовку ко II съезду Союза писателей СССР, в газетах и журналах публиковались установочные статьи о социалистическом реализме, о положительном герое, о роли писателей в строительстве нового процветающего общества. Накануне съезда М. Шолохов представил 126 страниц романа «Поднятая целина» Д. Шепилову, который счёл, что «главы густо насыщены натуралистическими сценами и даже явно эротическими моментами», и сообщил об этом Хрущёву. Отправив главы на доработку, два партийных чиновника по-своему решили творческий вопрос. II съезд советских писателей (1954) проходил под строгим контролем сотрудников ЦК КПСС, лишь однажды прозвучала яркая речь М.А. Шолохова. По указанию высших ревнителей чистоты идеологии с критикой М. Шолохова выступил Ф. Гладков, вслед за ним – прозападные либералы. В тот период бушевала полемика вокруг романов В. Гроссмана «Жизнь и судьба», Б. Пастернака «Доктор Живаго», В. Дудинцева «Не хлебом единым», произведений А. Солженицына, развернулись дискуссии между журналами «Новый мир» и «Октябрь», а затем между журналами «Молодая гвардия» и «Новый мир». Итогом стала добровольная отставка Л. Соболева, председателя Союза писателей России, написавшего в президиум ЦК КПСС о том, что он не в силах победить антирусскую группу писателей: «Эта возня живо напоминает давние рапповские времена, когда искусство «организовать собрание», «подготовить выборы», «провести резолюцию» было доведено до совершенства, включительно до тщательного распределения ролей: кому, когда, где и о чём именно говорить. Противопоставить современным мастерам закулисной борьбы мы ничего не можем. У нас нет ни опыта, ни испытанных ораторов, и войско наше рассеяно по всему простору России, его не соберешь ни в Переделкине, ни в Малеевке для разработки «сценария» съезда, плановой таблицы и раздачи заданий» (Источник. 1998. № 3. С. 104). А со страниц журналов и книг к читателям приходили прекрасные произведения русских писателей, таких как Михаил Шолохов, Анна Ахматова, Борис Пастернак (сборники стихов), Александр Твардовский, Евгений Носов, Константин Воробьёв, Василий Белов, Виктор Астафьев, Аркадий Савеличев, Владимир Личутин, Николай Рубцов, Николай Тряпкин, Владимир Соколов, Юрий Кузнецов…Издание включает обзоры литературы нескольких десятилетий, литературные портреты.

Виктор Васильевич Петелин

Культурология / История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука