Учись слушать. Серфинг на радиоволне

Вместе с Микеле я любила Чечилию и дрожала от страха, когда Доменика отстранила ее ладонь: «Нет, я не буду тебе гадать». И волосы шевелились у меня на голове от страшного пророчества старухи: «Им обоим смерть на горбатом мосту».

В конце спектакля, когда Чечилия выкрикивала: «Я хочу быть красивой. Микеле любил, когда я была красивая. И я хочу, чтобы вы запомнили меня такой!» – наш Юрик что есть силы ударил по струнам, а Чечилия плясала и пела, и автоматная очередь обрывала ее песню и его игру.

И это было не все. Еще предстоял финал.

– Там-та-там, та-та-та-та-та-та-та-та, там-та-там… – играл Юрик.

Опускался занавес. На темном фоне в круге света Доменика снова говорила свои непонятные роковые слова.

В зрительном зале вспыхнул свет. Разразилась буря аплодисментов. Это был счастливейший момент нашей жизни, Люся очень здорово описала его в своей книжке «Дядя Визбор – мой кумир». Я тоже, когда выросла, описала его в своей повести «Не наступите на жука». Вернее, слово в слово списала у Люси. Она мне потом сказала: «Ты что ж ничего не изменила? Смотри, больше ни у кого так не списывай. А то получишь по шапке».

И вот я снова Люсиными словами рассказываю о «Романьоле».

Это была величайшая победа в истории театра, всего театрального искусства, итальянского драматурга Луиджи Скуарцина, переводчика Богемского (литературная обработка, между прочим, Михаила Светлова), влюбленных в «Романьолу» актеров, композитора Колмановского, главного режиссера театра Бориса Равенских, нашего Юрика и Сашки Коленова, – если единственный, по недоразумению впущенный к ним на спектакль ребенок испытал такой силы катарсис, такой могучий восторг перед победой истинной и вечной любви над разлукой, войной, даже самой смертью, настолько забыл о себе и об окружающем обыденном мире, что просто-напросто обкакался.

Люся сразу почуяла неладное, схватила меня, поволокла к выходу, омыла в семи водах, ведь надо было успеть до антракта – когда народ хлынет в буфет и в туалет.

Кадр из телефильма «Мой дед – мой современник» 1964 г. про моего деда Степана Захарова по сценарию Люси Москвиной, чем-то похожий на кадр из фильма Марлена Хуциева «Застава Ильича» – такой же прозрачный, весенний, из времени «оттепели».

Юрик обладал колоссальной ритмической отвагой. Он с лету воспроизводил любую мелодию по слуху, особенно «Beatles», как скворец!

По Люсиной наводке с ансамблем он поехал сниматься в телепередаче «Алло, мы ищем таланты!». Первоначально его квартет назывался «Веселые сперматозоиды», но кто б их выпустил на экран с таким наименованием! Поэтому на вопрос, как называется группа, Юра с ходу ответил: «Сверчок». По аналогии с «Жуками».

Все это я к тому, что и у меня была кое-какая школа игры на шестиструнной гитаре. Я тоже распевала песни Булата Окуджавы, Редьярда Киплинга, Александра Галича. Поэтому смело могла предлагать свою кандидатуру театру Камбуровой в качестве хотя и неказистого, но рыцаря духа и света.

Отец мой Лев был в ужасе от нашего легкомыслия. Он-то помнил, каких трудов и заоблачных пируэтов нам стоило мое поступление в МГУ. А мы с Люсей, как бабочки, готовы снова лететь на огонь. Люся только не велела сразу признаваться Елене Камбуровой, зачем я звоню.

– Начни издалека, – она учила меня. – Спроси, нельзя ли взять интервью о новом театре? …А заодно действительно сделай передачу.

Мы раздобыли телефон, и я позвонила:

– Алло? – произнесла Камбурова встревоженным голосом, таившим в себе термоядерную мощь.

– Здравствуйте, Лена! – сказала я. – Ходят слухи, что вы собираетесь открыть театр?

– О чем вы говорите, – она грустно отозвалась. – Сейчас о театре и речи быть не может.

– А я читала, вы хотите…

– Хочу. Но кто ж мне разрешит?

И такая печаль была в ее голосе, что я сказала бодро:

– Ну тогда я сделаю передачу – о вас.

Она почему-то ответила:

– Не выйдет.

Потом мне объясняли, вроде Камбурова подписала какую-то мятежную петицию – то ли в защиту прав человека, то ли против того, чтобы вводить наши войска куда ни попадя…

– Эт-то мы еще посмотрим! – я почувствовала себя Дон Кихотом с медным тазом на голове, скачущим защищать свою несравненную Дульсинею. – Где встречаемся?

– Я сегодня выступаю на вечере в Колонном зале. Так – сборная солянка… Можем встретиться в полшестого на «Площади Свердлова». Я буду в белом милицейском тулупе.