Учитель

Воан старался не оправдываться; не хотелось, чтобы встреча оставила смутные подозрения. Следовало добросовестно играть роль, чтобы увести полицейских в ложном направлении. Они не должны обнаружить настоящего убийцу: если это случится, то из шкафов сразу выпадут все скелеты.

– Причина смерти? – осведомился сержант Майлз.

– Изрубили на куски, – пробормотала сержант Грей себе под нос, однако напарник не обратил на нее внимания.

– В отсутствие органов сказать сложно, однако…

– Правда? А куда они делись? – удивилась Грей и спрыгнула со стола. – Зачем было забирать органы?

– Свой вопрос задайте подозреваемому. – Выносить эту женщину Питер больше не мог, а потому повернулся к мужчине: – Я читал в газетах о провале следствия по делу Райана Харта, сержант Майлз. Думаю, вы будете рады, если все-таки удастся найти повод для ареста.

Взгляд детектива безжалостно сверлил его. Надо было как-то увернуться. Питер понимал, что это всего лишь навязчивая идея, однако чувствовал, как воротник угрожающе сжимает шею. А если им известно о его связи с Кевином? Он мысленно проклял себя за то, что упомянул об органах.

– Стыдно, что для этого кто-то должен умереть. – Майлз продолжал смотреть на него в упор.

– Уверен, что вашей вины здесь нет, офицер. – Воан улыбнулся, протиснулся мимо Майлза и встал с противоположной стороны стола.

– Послушайте, доктор, вам когда-нибудь доводилось видеть нечто подобное? – спросила сержант Грей.

– Нет, и слава богу. Зрелище отвратительное.

– Какое же оружие мы ищем?

– Скорее всего преступник использовал несколько предметов, однако основной инструмент – небольшой гладкий нож, не длиннее шести дюймов, – солгал Питер, уверенный в том, что обмана они не заподозрят. Любое точное указание на тип ножа сразу значительно сузит пространство поиска. Питера предупредили, что детективов нужно запутать.

– Что-нибудь вроде ножа для разделки рыбы? – уточнил Майлз.

– Нет, не такой острый. Судя по характеру разрезов, здесь применялась грубая сила. Если действовал мужчина, то наверняка расчленил труп от избытка энергии. Но могла справиться и сильная женщина, особенно в состоянии аффекта. В настоящее время мы проверяем оружие, найденное в доме подозреваемого.

– Убийца действовал правой рукой или левой? – поинтересовалась Грей. Теперь она сидела на письменном столе и играла с пресс-папье в виде запаянной в отполированную смолу чрезвычайно ценной человеческой кости.

– Не могли бы вы оттуда слезть, мисс?

– С удовольствием. – Грей спрыгнула, подбросив пресс-папье и ловко поймав.

Питер затаил дыхание: одна из самых дорогих его сердцу вещей пролетела всего в нескольких футах от мраморного пола.

– Левой, если судить по углу вторжения и направлению разреза. Левая рука имеет естественную предрасположенность против часовой стрелки. – Воан с трудом скрывал раздражение: эта женщина выводила из себя, как непослушный ребенок.

– Кое-что из сказанного вами мне хорошо знакомо, доктор. Есть идеи? – произнес сержант Майлз.

– Нет, прежде мне не приходилось видеть ничего подобного, – громко ответил Воан, стараясь перекричать резкий стук. Он обернулся и увидел, что сержант Грей методично открывает и закрывает ящики и заглядывает внутрь.

– Детектив! – сердито воскликнул Питер. – Что за нелепые игры?

Она пожала плечами, подняла руки ладонями вверх, а потом засунула в карманы и прислонилась к двери, показывая, что готова уйти. Питер потерял терпение:

– Пожалуйста, ничего здесь не трогайте!

– Все, доктор, простите за доставленные неудобства!

Сержант Майлз недовольно посмотрел на напарницу, и Питер с облегчением подумал, что сценарий не был разработан заранее, чтобы спровоцировать реакцию. Настырные ищейки не подозревали о связи и не пытались расколоть его. Он ждал, когда же они наконец закроют за собой дверь.

Визит полицейских плохо отразился на нервах доктора Воана. Срочно потребовалось вытереть собравшийся под воротником пот. Он сдернул со стола простыню, открыв другие части расчлененного трупа, в частности голову. Годы не сжалились над Кевином, хотя и отнеслись к нему более милостиво, чем он заслуживал. Чем заслуживали все они после того, что сделали с одним мальчиком и заставили сделать другого мальчика. Питер спросил себя, не помешали ли годы оправдания прошлых грехов заметить след, оставленный временем на собственной внешности? Детектив, разумеется, не ошибся: он уже видел подобное зрелище. Правда, Майлз еще слишком молод, чтобы помнить сам инцидент, но если начнет серьезное расследование, то непременно выяснит правду: историю о трупе бездомного мальчика, найденном много лет назад на окраине города, в заброшенном доме на берегу реки. В то время судьба несчастных детей никого не волновала, следствие длилось недолго, пока не пропал интерес и не растаяли средства. А вскоре ответственный за дело детектив эмигрировал в Испанию, и все заглохло. Но Питер помнил инцидент, потому что присутствовал на месте. Видел тело, когда был еще подающим надежды молодым доктором. Более того, видел его еще до того, как оно стало телом, знал живого мальчика – мальчика, которого они убили.