Учитель

– Это парень Дэни. Я с ним целовалась, а потом… потом все началось. В комнату вошел его друг и… остался.

– Ты им объяснила? Они были пьяными? Случилось недоразумение?

– О чем ты? Они держали меня силой! Я не могла вырваться и уйти. – Эбби с трудом сглотнула и посмотрела на руки: стараясь не кричать, до боли сжала кулаки, и ногти вонзились в кожу. – Чтобы такое подумать, ты должен меня ненавидеть.

Отец ничего не ответил, просто отвернулся к окну. Эбби приняла молчание за осуждение.

– Значит, ты позволила им…? – Джон увидел боль в глазах дочери и не смог закончить фразу. – Прости, не те слова. Не знаю, что делать… Давай позвоним в полицию?

– Жалею, что рассказала.

– Можно поехать в больницу. Кажется, в подобных ситуациях рекомендуют поступать именно так.

– Поздно. Я уже много раз принимала горячий душ. Куплю в аптеке таблетки.

От голоса отца, от его растерянности и сомнений стало еще страшнее. В ответ на каждый вопрос хотелось крикнуть, что она ни в чем не виновата, но вместо этого Эбби лишь сильнее сжимала кулаки и смотрела в пространство.

– Хорошо, что сказала правду.

Эбби знала, что отец и сам не верит собственным словам, и все же с благодарностью приняла ложь.

– Иди. Хочу спать. Устала.

Отец медлил, словно ожидая, что она добавит что-нибудь еще. А Эбби мечтала о словах утешения; хотела услышать, что ей больше не надо возвращаться в университет.

– Сейчас соберу твои вещи.

Глава семнадцатая Доктор

Доктор Питер Воан вымыл руки. Дезинфицирующий состав давно въелся в кожу и пах острее и отвратительнее, чем окружающие трупы. На металлическом столе лежали останки Кевина Харта, уже покрывшиеся свойственным мертвой коже зеленоватым, полупрозрачным, почти земноводным налетом. Трудно было поверить, что дряблый кусок мяса когда-то служил частью человеческого тела, хотя представлял собой не что иное, как бедро.

Доктор Воан сам попросил назначения на данное дело, предполагая, что от помощи столь уважаемого патологоанатома следователи не откажутся. Питер никогда не дружил с Кевином, более того, много лет даже не разговаривал, и все же, глядя на останки Харта, не мог не думать о проведенном вместе времени. Не только потому, что после смерти знакомого человека это неизбежно: даже единственная встреча предстает во всех подробностях, словно под увеличительным стеклом, и приобретает особое значение. А в памяти Питера встреч сохранилось немало. Их с Кевином объединяли общие привычки, тайная жизнь. В отношениях не было ничего неприличного, и все же обоюдный опыт не имел права предстать на всеобщее обозрение. Никогда. Люди не смогли бы этого понять. Даже в тесном кругу друзей Кевина и Питера отличала особая связь. Возможно, поэтому последние восемнадцать лет Питер упорно держался в стороне. Знал, что Кевин по-прежнему тяготеет к мраку. Сам же Питер старался придерживаться традиционных ценностей, не желая жертвовать карьерой ради гедонистических порывов, которые с течением времени не только не рассеивались, но и разрастались.

Однажды Питер уже испытал судьбу чрезмерным потворством собственным наклонностям и желаниям, а в результате едва не потерял все. Кевину доставляло удовольствие ходить по краю пропасти и постоянно рисковать, на каждом шагу нарушая границы общепринятых норм. В глубине души Питер уважал его за смелость, за готовность оставаться собой, за отказ рабски подчиняться консервативным требованиям общества. Питер представлял Кевина постоянно смеющимся. Этот глубокий зловещий смех запомнился навсегда, как и сам Кевин.

Внезапно дверь распахнулась, и Воан вздрогнул от неожиданности. Размышления о значительной личности Кевина Харта прервало появление двух посторонних людей – мужчины и женщины.

– Добрый день, доктор. Я – сержант криминальной полиции Майлз, а это – моя напарница, сержант Грей. – Мужчина говорил с напором и смотрел прямо в лицо. Питер не привык иметь дело с живыми людьми.

Он протянул ладонь для приветствия, однако женщина поморщилась и спрятала руки в карманы. Единственное, что Питер мог о ней сказать, – она нехороша собой и одета чересчур свободно и легкомысленно, значительно моложе того возраста, на который выглядела. Просторная куртка с капюшоном, широкие вельветовые штаны и грубые кроссовки – все казалось несколькими размерами больше, чем следовало. Грей взгромоздилась на свободный стол и скрестила ноги – так позволительно сидеть ученикам начальной школы.

– Это Кевин Харт? – осведомилась она.

– Разумеется. Может, вам известны другие недавно расчлененные трупы? – Питер попытался разрядить обстановку.

Детектив Майлз приподнял простыню и с мрачным видом осмотрел останки. Контраст между его тяжелым молчанием и детским поведением женщины действовал Питеру на нервы.

– Нет, неизвестны.

– Значит, он. Беднягу измолотили на совесть.

– Это сделано молотком? – уточнила она, улеглась на стальной стол, вытянула руки по бокам и уставилась на лампу.

– Нет, молотка там не было. Я просто имел в виду, что Харт-младший действовал основательно.