Учитель

Понял ли он, о какой именно комнате идет речь? Может, нужно объяснить? Но Паркер тяжело вздохнул, отстранился, и сразу стало ясно, что объяснять ничего не надо. Он точно знал, что за комнату она обнаружила. Эбби боялась, что стыд встанет между ними непреодолимой стеной. Паркер повернулся, лицо оставалось спокойным, однако глаза смотрели с пронзительным вниманием. Привлек Эбби к себе, обнял, и теснившиеся в сознании вопросы отступили – в эту минуту хотелось молчать, ощущая его близость и тепло. Пытаясь успокоить, Паркер погладил ее по волосам. Он взял на себя роль защитника, и Эбби вдруг подумала, что не достойна сочувствия. Неостывший гнев и ненависть к собственным обидчикам больше не имели значения. Все, кроме Паркера, казалось мелким и неважным. Мысли о себе растворились, хотелось одного: любой ценой сберечь и оградить его. Новая ненависть наполнила душу. Чувство справедливости взывало к отмщению, а для этого требовалось выяснить, кто совершал зверские пытки, кто причинял боль и увечья. Всем своим существом Эбби стремилась призвать преступников к ответу.

– Все хорошо, Эбби, все будет хорошо, – промолвил Паркер и снова провел ладонью по ее волосам, однако от нее не утаились ни его сомнения, ни вырвавшийся из груди печальный вздох.

– Родители умерли, когда мне было десять лет. Единственным родственником оставался дед, поэтому пришлось переехать в его поместье. Он был богатым уважаемым человеком. До этого я видел деда лишь однажды: отец его ненавидел. Прежде чем поступить на работу в музей, он преподавал историю в частной школе. – Паркер говорил спокойно, монотонно и безразлично, как будто читал ресторанное меню.

– Твой дед был директором?

– Да. Думаю, пришел в музей, потому что очень любил его. Отец много об этом рассказывал. Дед определил меня в школу Черчилл, однако я отказался подчиниться. Раньше меня учили дома, поскольку по роду работы родителям приходилось много путешествовать. Оказываясь в новой, незнакомой стране, я с трудом вписывался в местную школьную систему, да и с детьми сходился нелегко. А дед верил в дисциплину, во всем руководствовался строгими правилами и не скрывал своего разочарования. Мы плохо ладили. – Паркер снова вздохнул и слегка отвернулся – так, чтобы Эбби не смогла смотреть ему в лицо.

– Что же ты сделал? – Она вспомнила своего отца, подумав, до чего же ей повезло. Попыталась обнять Паркера, однако тот отступил и нервно стиснул руки.

– Начал пропускать школу и подружился с одним мальчиком. Нейтан месяцами жил на улице, потому что убежал из дома. Время от времени я приглашал друга к себе, чтобы он смог принять горячий душ и поесть. Однажды деду позвонили из школы и сообщили, что я пропустил занятия, сказавшись больным. Он вернулся домой, увидел в моей комнате Нейтана в одном полотенце и обезумел от бешенства.

– Почему?

– Я пытался что-то объяснить, но дед не хотел меня слушать. – Паркер перевел дух и взглянул блестящими от слез глазами.

– Что же случилось с твоим другом Нейтаном?

– Я хотел его найти, но не смог. Нейтан исчез. Постоянно спрашивал деда, не знает ли он, куда тот пропал. Может, вернулся в семью? Однако в ответ слышал лишь строжайший приказ забыть обо всем. Нейтан пропал, и дело с концом.

– Но ведь это не так? – тихо спросила Эбби, видя, что Паркер с трудом сдерживается.

– Я не смирился, еще больше замкнулся и отдалился от деда, – ответил он. – Пришлось вернуться в школу. Директор Джеффри Стоун проявлял ко мне особое, отвратительно пристальное внимание, и я понимал, что ему нужно. Однажды увидел, как он тайком фотографирует мальчиков в раздевалке, и пригрозил сообщить деду – они были знакомы. В ответ Стоун выдвинул ультиматум: или я подчинюсь его желаниям, или он сломает мне жизнь. Я понятия не имел, о чем он говорит, и отказался исполнить требование. После этого Стоун пошел к деду и заявил, будто поймал меня с одним из мальчиков. Вскоре дед взял меня в музей после закрытия и привел в тайную комнату… в ту самую комнату. Я увидел Нейтана – точнее, то, что от него осталось. Удивительно, что в теле еще теплилась жизнь. Руки Нейтана были связаны за спиной и прикреплены к центральной балке. Он висел так уже много дней, ведь я давно не мог найти его. Несчастного морили голодом, избивали… и даже хуже.

– Господи! – в отчаянии воскликнула Эбби. Ей так хотелось обнять Паркера, утешить его и согреть.

– Они заставили меня наблюдать, как Нейтан признается в своих чувствах ко мне, а потом терзали его на моих глазах. Один из присутствующих зачитывал список грехов, которые Нейтан якобы совершил. Так они всегда делали.

По щекам Паркера текли слезы, однако голос по-прежнему звучал бесстрастно: