Учитель

Переодевшись, Кристина села на кровати и поставила свою добычу на её законное место на тумбе. Эта лампа помнила, что происходило в спальне, и эта постель помнила, и Кристина тоже. Такое трудно было выбросить из головы. Девушка, погружённая в размышления, медленно по-кошачьи растянулась на чистой белой простыни. Кончиками пальцев она провела по слегка шероховатой поверхности хлопчатобумажной наволочки. Такими же наволочками застилали и их подушки в школьном общежитии, но эта казалась девушке особенной. Она сжала пальцами её край, притянула к себе и попыталась вдохнуть её запах, но тут же разочарованно откинулась на спину. Чистая наволочка ничем не пахла и не рождала никаких образов в живом воображении юной барышни. В комнате было тепло, а потому совсем не хотелось укрываться. Кристина легла набок, небрежно смяла мягкое одеяло и прижалась нему, обхватив руками и ногами. Ей следовало заснуть, но сон не шёл. Проворочавшись с полчаса, она всё же нехотя протянула руку к тумбочке, схватилась за книгу, зажгла лампу и погрузилась в чтение. Уснула она, лишь когда серое небо слегка подёрнулось предрассветной дымкой. Не стоит упоминать, какие сладкие и томительные сны виделись ей тем хмурым сентябрьским утром.

Глава 15

Проснулась она поздно. Утреннее солнце плавно перетекало в дневное, раскрашивая огненными пятнами недостаточно плотную ткань портьеры по узору. За дверью послышался шум. Похоже было, что Теодор давно не спал и теперь хозяйничал, ожидая, когда его гостья, наконец, изволит подняться с постели. Осознав всё происходящее и вспомнив вчерашний вечер, девушка резко дёрнулась к тумбе, на которой оставила часы и с ужасом уставилась на циферблат. Половина двенадцатого – сообщала ей бездушная машина. Кристина никогда не просыпалась так поздно и теперь просто сидела на кровати, свесив ноги и уперевшись ладонями в лоб. Не хотелось думать, о том, как она сейчас выйдет, как заговорит с ним, как начнёт извиняться за то, что засиделась, точнее, залежалась. Она судорожно растёрла лицо. Бросив взгляд на книгу, которую она так и не дочитала, девушка в мыслях прокляла её за то, что та не дала ей лечь вовремя, открывая девушке на протяжении ночи нечто совершенно новое во взаимоотношениях полов. Но, как бы то ни было, требовалось подняться, переодеться, выйти из комнаты и из этого дома, пребывание в котором с утра тяготило особенно.

Кристина встала, заправила постель, стянула с себя пижаму и спешно нырнув в свою вчерашнюю одежду, поудобнее ухватилась за пакет с вещами, который не так просто было удерживать одной рукой и открыла дверь. Она вложила в это действия всю самоуверенность, на какую только была способна в тот момент.

Шагнув за порог, она всё же нерешительно остановилась, растеряв запал. В залитой солнцем комнате, служившей одновременно кухней, возле печи стоял мужчина в одних брюках, раздетый по пояс. Видимо, в этом обличие он чаще всего находился дома, но видеть Теодора таким Кристине было более, чем неловко. Тем не менее именно в таком виде он очень гармонировал с самим домом, казался не временным жильцом, а хозяином, которому не перед кем смущаться. Мужчина сосредоточенно перебирал краснеющие угли кочергой, отчего задумчивый профиль изредка покрывали алые блики. Каштановые волосы были наскоро собраны в низкий хвост, из которого выбивалось несколько непослушных прядей. Макинтайер ещё не видел Кристину. Зато она в эти короткие минуты совсем не хотела отводить взгляд, рассматривая плавный рисунок мышц на обнажённой спине.

Вскоре Теодор почувствовал, что на него смотрят и обернулся.

– Доброе утро, – на его лице снова заиграла доброжелательная улыбка. – Точнее, уже день, – мужчина лёгким движением подхватил со спинки стула свою рубашку.

– Почему вы меня не разбудили? – спросила девушка, щурясь от солнечного света. – Марта наверняка уже всю школу на уши подняла.

– К сожалению, да, – подтвердил Макинтайер, застёгивая пуговицы на груди. – И насколько я понял, они уже сбегали в привокзальную гостиницу и разузнали о том, что вы туда не заходили. В своё оправдание скажу – я пытался разбудить вас, но вы так крепко спали, что не реагировали на стук.

Кристина в изумлении опустилась на стул.

– Что же мне делать? – упавшим голосом спросила она вслух у себя самой.

Теодор быстро поставил перед ней чашку чая, тарелку с бутербродами и, придвинув ближе стул, опустился, внимательно вглядываясь в лицо девушки.

– Не волнуйтесь. Всегда можно что-нибудь придумать. Для начала поешьте.

– Что тут можно придумать? – изумление перешло в отчаяние. – Я понятия не имею, что им сказать. Нет, мне надо бежать, – девушка подскочила, намереваясь стрелой кинуться к школе.