Учитель биологии

На следующее утро постояльцев санитарной камеры разбудили охранники, проверили на ощупь каждого, заглянули под подушки, посмотрели, кто как пристегнут, подергав, проверили прочность цепи, провели шмон, как в таких случаях говорят заключенные, и, раздав каждому по пакетику лапши быстрого приготовления, стали ожидать доктора. Третьего арестанта, что был в полиэтиленовом мешке, они не стали поднимать, видно, накануне получив какие-то инструкции. Наконец, доктор вошел в камеру, надел свой халат, вымыл руки и для чего-то вооружился стетоскопом. Поздоровавшись с охранниками, как будто они не провели в ожидании доктора почти час, а пришли только что, он подозвал их к кровати с замотанным в полиэтилен арестантом, и они втроем стали разматывать скотч и снимать полиэтилен. Скотч издавал противные квакающие звуки, когда его стали разматывать слой за слоем, и, как оказалось, его было много. Наконец, когда им надоело возиться со скотчем, доктор вынул из кармана маленькие ножницы и, разрезав полиэтилен, вместе со скотчем содрал его с арестанта и сбросил на пол. Арестованный лежал, не предпринимая никаких попыток встать или заговорить. Убедившись, что арестант на первый взгляд выглядит относительно неплохо, доктор приказал охранникам: «Усадите его, пусть посидит, пока очухается».

Те, схватив за плечи, приподняли арестанта с кровати и, развернув, усадили на край кровати, ноги арестованного опустились на пол и стали придерживать его, чтобы тот не упал. Арестант был не просто мокрый с макушки и до пяток, а был весь покрыт какой-то серой жидкостью, вонь от одежды и тела, пропитанного потом и мочой, дополнила своим запахом букет ароматов, наполнявший и без того вонючую камеру, сделав воздух вокруг еще более отвратительным. Он сидел на краешке кровати и дрожал от холода, сжав руки перед собой и скрестив босые ноги, хотя в камере, как казалось учителю, было вроде тепло. Доктор подошел к нему и, заметив, что у сидящего человека закрыты глаза, приподнял ему пальцами правое веко, разглядывая глаз, и затем, отпустив, спросил: «Ну как дела?». Арестант молчал. Старший охранник размахнулся и слегка стукнул дубинкой сидящего по плечам, было слышно, как дубинка чавкнула по мокрой одежде, забрызгав мелкими каплями стоявших вокруг и, перехватив недоуменный взгляд доктора, охранник пояснил: «Это иногда приводит в чувство».

– Дело к черту, – неожиданно произнес арестант.

– Вот, видишь, – обрадовался охранник, – помогло!

Доктор внимательно посмотрел на арестанта и спросил:

– Пить хочешь?

– К чёрту дело, – кивнув, ответил арестант.

– Не понял?

– Дело к черту, к чёрту дело, – кивая, ответил арестант.

– Фамилия как твоя? – спросил снова доктор.

– К чёрту дело, дело к чёрту, к чёрту дело, – опять произнес арестант и затем уже с жалобной интонацией произнес целое предложение: – Дело к чёрту, к чёрту дело, к чёрту дело, к чёрту дело….

– Косит, что ли? – с сомнением в голосе спросил доктор, обращаясь к охранникам.

– Черт его знает, – ответил молодой охранник. И все трое уставились на арестанта. А тот, словно наконец, после долгих поисков, нашел тех близких людей, которым может излить свои терзания, вызванные многосуточным пребыванием в целлофановом мешке, снова с интонацией, чувством и тактом произнес: «Дело к чёрту, к чёрту дело…».

Через пару минут, когда он закончил говорить, доктор откуда-то достал пластиковую бутыль с водой и передал арестованному в надежде, будто что-то изменится. Арестант, выхватив бутылку из рук доктора, жадно припал к ней и, хрипя и давясь, выпил содержимое до дна, напившись; на его лице появилась блаженная улыбка и, возвращая уже ненужную бутылку доктору, поблагодарил:

– К чёрту дело, дело к чёрту.

В камере нависла зловещая тишина.

– Давай его к майору, – приказал доктор, – пусть сам разбирается, косит он или нет.

Когда они приволокли арестанта к майору, тот сидел у себя за столом и просматривал какие-то документы.

– А, ну наконец-то, – произнес он, отложив в сторону бумаги, – привели?

– Да, – ответил старший охранник, опередив доктора, – но с ним вроде как проблема.

– Какая проблема? – спросил майор, обращаясь уже к самому доктору.

– Я могу ошибаться, но тут вроде особенный случай, нарушение психики, возможно какие-то побочные явления, может, гипогликемия или энцефалопатия, – промолвил доктор, – или и то, и другое, а может, просто косит.

– Насчет того, что может косит, я понял, а до этого что ты сказал?

– Ну, или критическое снижение уровня сахара, или съехал с катушек, если по-простому.

– Так подними ему сахар, а насчет катушек мы проверим сейчас, и давайте его на кресло, – приказал майор. Охранники усадили упиравшегося арестанта на кресло, пристегнули его, а доктор, достав шприц, ввел ему какое-то лекарство.

– Когда подействует?

– Ну, я ему внутривенно ввел, должно сразу.

– Дело к чёрту, – сказал арестант, пытаясь высвободиться из кресла.

– Вот видишь, – победно заявил майор, – уже заговорил, понимает, гад!

– Так он с утра нас этими чертями кормит, – ответил доктор, – на любой вопрос так отвечает.