Учитель и ученик

– Но… учитель, он кажется таким преданным принцессе, – возразил Оби-Ван.

– Возможно, так и есть. У нас нет доказательств. Одни подозрения. Это значит, что нам придется следить за Дереном в оба. – Квай-Гон повернулся к ученику: – Дерен был в моем видении. Конечно, он играет роль в коронации Фэнри как капитан ее гвардии, но не исключено, что его появление там означает нечто большее.

Оби-Ван, как ни странно, по поводу видения спорить не стал:

– Пожалуй, тогда остается только присматривать за Дереном.

– На данный момент да. Это все, что мы можем сделать.

Во время церемонии капитан Дерен будет стоять рядом с Оби-Ваном. Если видение Квай-Гона осуществится – а он знал, что осуществится, – то его падаван будет в эпицентре опасности.

Хотя Квай-Гон снова уверовал в пророчества, он как никогда прежде понимал, что такая вера может завести во тьму. Желание познать будущее порождалось желанием будущее контролировать. Желание контролировать будущее порождалось страхом – страхом перед безграничной болью и утратами, которые могло принести будущее.

Можно обуздать жажду власти, но никогда – страх потерять самое дорогое.

Было нелегко говорить о чем-то настолько личном и непростом – но Квай-Гон понимал, что другого случая может и не представиться.

– Я сердился на тебя с тех пор, как ты переговорил с Советом.

Оби-Ван насторожился; это было вполне объяснимо.

– Это… меня не удивляет.

– Но по дороге сюда я осознал, что все эти годы учил тебя быть более независимым. Доверять инстинктам, проявлять инициативу. Что ты и сделал. Мы расходимся в деталях, но принципиально я не могу тебя винить.

Оба умолкли, когда мимо прокатил один из дроидов-охранников. Возможно, он и не был запрограммирован подслушивать их разговор, но так как Дерен оставался под подозрением, следовало соблюдать осторожность. Когда дроид отдалился, Оби-Ван сказал:

– Знаете, в детстве у меня никогда не было с этим проблем. С независимостью характера. Я нарушал правила налево и направо. Меня даже прозвали бунтарем. Наставники в группе, наверное, удивились, что меня вообще кто-то захотел взять в ученики.

На самом деле, Квай-Гона именно об этом и предупреждали. Он давно решил, что наставники просто слишком осторожничали. Но теперь наконец понял, что произошло. И расхохотался.

Оби-Ван недоуменно уставился на него:

– Учитель?

– Ты разве не понимаешь, Оби-Ван? Они знали, что ты взбунтуешься против любого учителя, с которым будешь работать. И поэтому раздобыли для тебя наставника, который почти никогда правил не соблюдает. И единственным возможным бунтом для тебя было превратиться в идеального джедая.

– Едва ли идеального, – сказал Оби-Ван, но он уже и сам начал смеяться. – Поверить не могу, неужели они так сделали?

Квай-Гон покачал головой:

– Никогда не стоит недооценивать Йоду.

Он понимал, что в некоторых отношениях они с учеником по-прежнему далеки друг от друга – по разные стороны глубокой философской пропасти. С совершенно разным пониманием Силы.

Но в остальном контакт между ними сохранялся. Этим и следовало утешаться.

Много лет назад

– Расслабься, малыш. – Голограмма Раэля мерцала посреди комнаты для медитаций. – Похоже, Дуку вспылил и что-то такое учудил. Но если так подумать, то бывает, что в конечном счете дело надо просто сделать… а как – это уже другой вопрос, ты понимаешь?

– Мне это не кажется правильным, – настаивал Квай-Гон. Он прижал колени к груди. – Это было хуже, чем гнев. Мне… мне показалось, что мастер Дуку был близок к тьме.

– Он был напуган, потому что беспокоился за тебя. – Раэль пожал плечами. – Тоже вопрос, по которому Совет в корне неправ. Они постоянно талдычат: «Ах, джедаям не позволяется любить», – и поэтому, значит, нам нельзя тра…

– Раэль! – Квай-Гону казалось, что в любую минуту сюда может кто-то войти. Он очень надеялся, что комната для медитаций в этот час будет пустовать и он сможет поговорить с Раэлем наедине, где их не подслушают ни другие падаваны, ни Дуку, ни еще какие-то джедаи. Никто, кроме Раэля, не понимал, каким путем шел Дуку и какую опасность таило увлечение пророчествами.

Но вместо того чтобы говорить серьезно, Раэль хохмил и потягивал «смертелку» в оживленной кантине на какой-то захолустной планете под названием Такодана.

– Не будь таким правильным, – заявил Раэль. – Нам не разрешается любить, так? Потому что любовь влияет на нашу объективность. Мы начинаем думать не головой, а сердцем. Но мы все же любим наших друзей. Любим наших учителей, а они любят своих падаванов… я имею в виду, кто-то же растил тебя десять лет, и если ты не конченая скотина, то должен его любить. Так уж мы, разумные существа, устроены! Люди, трандошане, аквалиши…

– Я понял, Раэль, понял. – Квай-Гон подавил раздражение и попробовал прикинуть, чего действительно стоят слова Раэля Аверросса. Пускай тот и не говорил серьезно, это не значило, что он неправ.

Раэль кивнул какой-то личности, подавшей ему выпивку, – маленькому морщинистому созданию, которое носило очки и бусы.