Учитель Истории

Мы выдвинулись отрядом в семь человек. Для того чтобы справиться с одним-единственным громобоем, этого было более, чем достаточно. Тем не менее, на протяжении всей дороги меня не покидало щемящее чувство беспокойства. Как все сложится? Что мы предпримем, если Ремез откажется добровольно сдаться? А ведь он наверняка откажется. Будем драться? Но тогда пострадает Татьяна. Она в любом случае пострадает, как ни крути. И мы вооружены черти чем, а вдруг у него там бомба? Или еще что-нибудь эдакое…

Шедший в ногу со мной Фельдшер, настоящего имени которого я так и не удосужился спросить, заметив мое волнение, оскалил зубы в ободряющей улыбке.

— Не дрейфь. Всемером одного как-нибудь скрутим.

— Вот как раз «как-нибудь» не хотелось бы, — ответил я, не скрывая нервозности.

А ведь скольких хлопот можно было бы избежать, если бы я своевременно догадался сделать всего один телефонный звонок!

Наш путь пролегал через северные районы. К моему немалому удивлению эта часть города выглядела совершенно не пострадавшей после разгула громобоев. Да, здесь тоже царила кромешная темнота, обусловленная отсутствием электричества, и было также безлюдно — перепуганные жители сидели по домам и боялись высунуть носы наружу. Но ни выбитых стекол, ни подожженных машин и мусорных баков, ни следов недавних схваток — ничего такого! Казалось, район просто спит, не обращая внимания на доносившиеся со стороны реки отголоски перестрелок и эхо взрывов. Словно их всё происходящее совершенно не касается.

— Странно, как странно… — бормотал себе под нос один из моих попутчиков, подозрительно осматриваясь по сторонам.

Похоже, он думал о том же, о чем и я.

Небо, до той поры затянутое тучами, понемногу очистилось, показалась половинка луны. Задул холодный северо-восточный ветер. Я поспешно натянул на уши капюшон, но чуть позже, подумав, скинул его обратно: мешает обзору. Полное отсутствие следов пребывания врага настораживало куда больше, чем его повышенная активность. Нельзя терять бдительность.

Но ничего не случилось. Мы шли дальше, и очень скоро жилые кварталы сменились пустырями с останками промышленной застройки. Как рассказывала мне библиотекарша Валерия Степановна, после распада СССР все производство в Младове очень быстро пришло в полный упадок. Предприятия закрывались одно за другим, люди повально лишались работы. Зато в городской черте сразу появилось много опустевших зданий — настоящий рай для сквотеров! Немало образовалось и свободных площадей под самовольное строительство и огородничество, чем не преминули воспользоваться местные. Таким вот нехитрым путем на окраине Младова вырос целый гаражный поселок — настоящий лабиринт из жестяных и кирпичных «ракушек». Сначала один умник решил обустроить здесь гнездо для своей «ласточки», затем к нему присоединился второй, третий — и пошло-поехало. Сейчас при взгляде на ровные ряды ржавых коробов, казалось, все так и должно быть. Но отсутствие ограды, а также номеров на воротах гаражей моментально рушило иллюзию упорядоченности. Идеальное место для досуга пенсионеров, автоугонщиков и одиночек маньяков типа Вени Ремеза.

— Вот, — дружинник, вызвавшийся нам проводником, указал пальцем на один из самых крайних гаражей, по виду практически неотличимого от десятков прочих, стоявших по соседству. — Это он.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Ты пойдешь?

— Куда? — не понял он. — Я уже пришел.

— Парнишка вообще там? — спросил Фельдшер, замерев в нерешительности в десяти шагах от «цели похода».

— Там. Замка на двери нет.

— Отлично. И… что теперь будем делать?

— Разделимся, — предложил кто-то. — Трое идут к дверям. Двое обходят сзади — на случай, если есть запасной выход. Еще двое караулят проход между гаражами. Будет одновременно и ближний резерв, и подстраховка.

Вояка, однако.

— Заметано, — согласились остальные.

К дверям пошли я, Фельдшер и «проводник». Огнестрельного оружия у нас с собой не было — все отобрали омоновцы. Так что пришлось вооружаться тем, что осталось после схватки с громобоями. Я раздобыл себе кустарный мачете с подарочной гравировкой на имя какого-то Соляна и пневматическую винтовку. Винтовка была дорогая, компрессионная — с такой на зверя охотиться можно. Не то, что на людей. Ох, и нелепо я выглядел с заточенной железякой в ножнах у пояса и с ружьем наперевес. Совсем как в детстве, когда, начитавшись книжек Дюма и Сабатини, ходил осенью в поле рубить засохший борщевик, представляя себя великим воином. Только тогда всё снаряжение мое было деревянным.

А сейчас — из стали.

— Ремез, открывай! — проводник громко забарабанил обрезком трубы в железную дверь. — Мы знаем, что ты там.

— Или просто отпусти девушку, — добавил я, а в ответ на неодобрительный взгляд проводника простодушно пожал плечами: мало ли, вдруг он согласится?

— Уходите, — отозвался из-за двери глухой усталый голос. — Или умрёте. Все до одного.

Хорошее начало беседы. Такое конструктивное.

— Можешь нас не пугать, — парировал дружинник. — Ты здесь один. Долго не просидишь.

— Я просижу достаточно, чтобы, когда я выйду наружу, вас здесь уже не было.

— Каким же образом?