Учитель из моих кошмаров

Я задержала дыхание, чувствуя, как от пронзительной боли наворачиваются слезы.

— Тогда попробуй удивить меня ты, — от горечи мой голос стал низким и хриплым.

Я не боялась физической боли первого раза. Я боялась признаться самой себе, что влюбилась, как дура.

— Между нами будет просто секс, Аронова, — наклонившись, процедил мне в губы Горецкий, поглаживая кончиками пальцев мое тело. — Животный и примитивный, как сама жизнь…

Я судорожно вдохнула, касаясь обнаженной грудью мужского торса, затянутого тканью рубашки.

— И даже не надейся, что я буду использовать какие-то игрушки, подвешивать тебя под потолок или доводить до оргазма ударами тока, — прищурился Горецкий, скользнув ладонью между моих разведенных бедер. — Я просто трахну тебя так, что ты забудешь всех, кто у тебя был до меня.

Меня ошпарило.

Горецкий и не догадывался, насколько это простая задача.

— Звучит идеально, — усмехнулась я, глядя Горецкому прямо в глаза.

Недоверчиво изогнув бровь, Руслан медленно погрузил в меня средний палец, поглаживая большим пальцем чувствительный клитор.

О боже…

Прикусив губу, я выгнулась.

Легкое натяжение и дикая пульсация внутри доводили меня до безумия.

Я хотела боли. Хотела Горецкого. Хотела, чтобы он пошел до конца.

— Черт, ты всегда так течешь? — пробормотал Руслан, погружаясь в меня еще глубже и ловя губами мой стон.

Я попыталась сжать бедра и отодвинуться от мужчины. Мне было неловко за то, что он видел, как сильно я его хочу.

Но Горецкий, гневно раздув ноздри, за талию дернул меня на себя.

— Хорошо же тебя выдрессировали, — прошипел он, расстегивая ремень на своих брюках. — Даже смазки не понадобится.

Я вспыхнула.

Твою мать, что я творю? Неужели я отдамся в темном зале стрип-клуба мужчине, который презирает меня всем сердцем?..

— Расслабься… — сняв брюки, навис надо мной Руслан и, прежде чем я попыталась остановить это безумие, резко и мощно вошел в меня, придавливая всем телом к сцене.

От чудовищной боли меня выгнуло дугой. Зажмурившись, я не сдержала мучительного стона.

Господи, лучше бы он пырнул меня ножом! Уверена, даже тогда боль была бы не такой глубокой и пронзительной.

— Блять, не думал, что ты такая узкая и горячая, — низко прорычал Горецкий, выходя из меня и снова вонзаясь на всю длину.

Практически теряя сознание от разрывающей внутренности боли, я откинула голову, чувствуя, как по лицу текут слезы.

Сука-сука-сука, лишь бы это побыстрее закончилось!..

Мне казалось, что еще один толчок просто разорвет меня на части.

Но Горецкий даже не замечал моей агонии. Казалось, наоборот, мое натянутое тело и протяжные стоны заводили его еще больше.

Прерывисто дыша, Руслан входил в меня снова и снова, с каждым разом все глубже и сильнее.

Впившись ногтями в деревянную поверхность сцены, я изо всех сил стискивала зубы, лишь бы не закричать.

Мне столько раз причиняли физическую боль, что я думала, что уже привыкла к ней и могла абстрагироваться по щелчку пальцев. Но не в этот раз.

Я ощущала Горецкого каждой клеточкой своего тела. Каждый его грубый удар отзывался во мне целой лавиной. А немигающий взгляд, прожигающий мое отвернутое лицо, заставлял сердце болезненно сжиматься.

Я не жалела, что Горецкий стал моим первым мужчиной.

Я жалела, что для меня это значило гораздо больше, чем для него.

— Представляешь на моем месте кого-то другого? — зло усмехнулся Руслан, обжигая дыханием мой висок и прикусывая мочку уха.

Кажется, его задело то, что я смотрела куда угодно, но только не на него.

Разлепив мокрые ресницы, я медленно повернула голову и посмотрела Горецкому прямо в глаза.

Я чувствовала себя так, будто меня выпотрошили наживую. Но я бы скорее умерла, чем призналась бы в этом Руслану.

Но хищник внутри Горецкого уже почуял неладное.

Играя желваками, Руслан уставился мне в лицо. Подозреваю, что даже в полумраке, который окутывал нас, сложно было не увидеть слезы, стекающие по моему лицу.

Внизу живота горел такой пожар, что я никак не могла взять себя в руки и надеть привычную равнодушную маску. Мое дыхание было сбитым и хриплым, губы плотно сжаты, а морщина на переносице стала глубиной с Гранд-Каньон.

Мне было очень плохо.

Но если бы была возможность отмотать время назад и что-то изменить, я бы снова оказалась здесь, обнаженная, на сцене стрип-клуба и сходила бы с ума от несдержанной силы Руслана.

Какая же я дура…

— Блять, не пойму, тебе настолько хорошо?! — рыкнул Горецкий, по-волчьи пригибая голову. — Или…

Его недобро прищуренный взгляд скользнул ниже.

Накрыв лицо ладонями, я замерла. Я ощущала влагу, размазавшуюся по моим бедрам, и подозревала, что это была вовсе не моя естественная смазка. Мне казалось, что я даже чувствовала терпкий запах железа.

Чертыхнувшись, Горецкий медленно вышел из меня.

— Какого хуя, Аронова?.. — выдохнул он, не поднимая головы.

Горячая густая жидкость потекла по моим разведенным ногам.

Я почувствовала невероятное облегчение от того, что из меня, наконец-то, вынули ЭТО.

— Заканчивай, Руслан, — сквозь зубы процедила я, сжимая пальцы в кулаки.

Я хотела этого.

Хотела увидеть Горецкого в пик его наивысшего наслаждения.