Учитель из моих кошмаров

— Разбила о голову камень, — с вызовом бросила я, загоняя каждое слово лезвием себе под кожу.

Ноздри Горецкого раздулись. Зарывшись рукой мне в волосы, он грубо дернул мою голову назад.

— Что ты сделала с телом? — прошипел он, с животным блеском в глазах разглядывая мое запрокинутое лицо.

Чувствуя, как всё тело покрывается ледяными мурашками, я облизала губы и улыбнулась.

— Я позвонила отцу, и его сожгли вместе с машиной.

Мне было жутко от самой себя.

Рука Горецкого дрогнула.

Он ждал от меня чего угодно — слез, криков, ярости, но точно не этой ненормальной улыбки.

— Блять, да ты такая же больная, как и твой отец… — впиваясь в меня горящим взглядом, выдохнул Руслан.

И я готова была поклясться, что его стояк стал еще тверже.

— Именно поэтому ты никак не можешь оставить меня в покое, — моя улыбка всё еще блуждала на губах, и я физически ощущала пригвожденный к ним потяжелевший мужской взгляд.

— Сколько мужиков ты уже убила? — с нажимом провел большим пальцем по моим приоткрывшимся губам Руслан.

Я опустила ресницы, чувствуя, как чувствительная кожа стремительно наливается кровью.

— Только его, — прошелестела я, млея от бесстыжих грубых касаний.

Горецкий склонился над моим полуобнаженным телом, упираясь одной рукой о поверхность сцены.

— То есть остальным ты позволяла брать себя, как дешевую шлюху? — с шипением втянул воздух Горецкий, приближая свое лицо к моему.

Сверкнув глазами, я вздернула подбородок.

Если я скажу, что всё еще девственница, то вызову лишь злой унизительный смех. Горецкий ни за что не поверит мне, пока не убедится сам.

— Ревнуешь? — усмехнулась я, вглядываясь в потемневшие глаза.

Сердце билось о грудную клетку, как ненормальное.

Руслан прищурился.

— Думаю, на какое число записаться к венерологу. После этой ночи он мне точно пригодится.

Дыхание перехватило.

Я судорожно впилась ногтями в ладони.

— К чему такие жертвы, Руслан? — от тупой боли, растекающейся в груди, было трудно дышать. — Может, лучше просто придушишь меня и обставишь всё, как несчастный случай? Я даже подскажу как.

В тот момент я искренне желала, чтобы Горецкий сделал то, на что у меня так и не хватило смелости.

— Нет, Веснушка… — от хриплого шепота волоски на моем теле встали дыбом. — Так просто ты не отделаешься. Пока я хочу тебя, ты будешь рядом. Днем и ночью. Во всех позах. Много раз.

Я с трудом подавила стон.

— А когда мне надоест, я, так и быть, подумаю над твоим предложением, — ледяная ухмылка коснулась мужских губ.

Откинув голову, я уставилась невидящим взглядом в темноту.

Мне хотелось рыдать от отчаяния.

Я ненавидела Руслана всем нутром. Но в то же время меня тянуло к нему, как магнитом.

Горецкий был единственным мужчиной, которому удалось добраться до моего сердца. Добраться и изодрать его в клочья.

И что самое страшное, я упивалась этой болью, как обдолбанная наркоманка, получившая дозу нереального кайфа.

И отказаться от него — значило подохнуть от ломки и серой беспросветной тоски.

— А что делать мне, когда надоест? — голова кружилась, будто я залпом влила в себя стакан крепленного вина.

Глаза Горецкого полыхнули в темноте.

— Можешь попытаться убить меня, — лучезарно улыбнулся он, пальцами отодвигая волосы с моего лица.

Я с трудом сдержала дрожь.

— Не боишься, что я последую совету и перережу тебе горло в одну из наших ночей? — тихо проговорила я, покрываясь ледяной коркой от осознания того, что это было вполне реально.

Кадык на мощной шее дернулся.

Опустив густые ресницы, Горецкий медленно скользнул ладонью к моему обнаженному животу.

— Уверен, это будет наша лучшая ночь, — прошептал Руслан и впился в мои губы головокружительным поцелуем.

Задыхаясь, я ответила.

Наш поцелуй не имел ничего общего с лаской двух людей, которые нравились друг другу.

О, нет.

Он был похож на схватку, на войну, на приближение конца света…

Горецкий ломал меня и подавлял, до крови терзая губы и врываясь в меня языком.

Не сдерживая стоны, я кусала его в ответ, обнимая за шею и всем телом прижимаясь к широкой груди.

Я хотела довести этого мужчину до безумия. Хотела пасть с ним на самое дно и утонуть в расплавленном олове серых глаз, когда Руслан осознает, что он — первый…

Клеймя меня яростными злыми поцелуями, Горецкий резко стянул с меня джинсы вместе с бельем.

— Можно было, конечно, снять люкс в дорогом отеле и отыметь тебя там, — с шипением втянул воздух Руслан, окидывая меня всю жадным взглядом из-под ресниц. — Но, думаю, тебе не привыкать раздвигать ноги в самых неожиданных местах.

Я сжалась, заливаясь краской стыда.

Я так боялась показать свои чувства Горецкому, что он начал воспринимать меня, как бездушную шлюху.

Я могла гордиться своими актерскими способностями.

— Ты запомнишь эту ночь в любом случае, — с усмешкой прошлась я кончиком языка по треснувшей губе. — Неважно будут подо мной шелковые простыни или нет…

Пригнув голову, Руслан впился в мое лицо немигающим взглядом.

— Тебе нечем меня удивить, крошка, — зло усмехнулся он, оставляя пальцами болезненные синяки на моих бедрах. — У меня было много шлюх, считающих себя особенными.