Учитель моей дочери

— Так, что мозги набекрень, пульс до ста, тело плавится, мурашки по коже и блаженство, неописуемое блаженство. Не знаю, с чем сравнить. Как после долгого пребывания на морозе сесть к огню. Ощущение полёта по воздуху. Или как напиться ледяной воды в невыносимо жаркую погоду. Да я как будто и не жила до этого вовсе!

— Он красивый?

— Учитель? Он красив как дикий жеребец, полный огня и свободы. Он не спрашивает и берёт то, что ему хочется. А ещё он сильный, непристойно сильный. Я не могу ему сопротивляться. Как вот бывает на берегу, когда на тебя идёт волна цунами. И ты понимаешь — конец тебе. Да и бежать, собственно, некуда.

— Ух!

— Одержимость, и громкие вздохи превратились в настойчивые стоны, при этом незнакомый мужчина покусывает бесстыжие губы, скользя языком внутрь, глубже затягивая в водоворот безумной страсти.

Я хохочу, мне вдруг захотелось записать всё это в какой-нибудь дневник с розовой пушистой обложкой. А ещё очень захотелось пойти в парикмахерскую и изменить что-то на голове.

— Обалдеть.

— В молодости я увлекалась горячими рассказами, писала для подружек, а потом вдруг взрослая жизнь, проблемы, необходимость зарабатывать, и я подалась в проектирование.

Мы с Машкой улыбаемся друг другу. Какое-то время едим свои десерты молча.

— Слушай, я ни капли не осуждаю, вот честно, твой муж за что боролся, на то и напоролся, собственно…

Я опускаю голову. Всё равно нехорошо это.

— Но вот чего я никак не могу понять, — щурится, ковыряя вилкой оставшиеся на тарелке крошки, Машенька, — как ты до сих пор не знаешь имени своего учителя? На экскурсию ездили, видела столько раз в школе, неужели ни разу дети не звали его по имени?

Я пожимаю плечами, и вправду нелепо как-то. Но я рядом с ним такая глухая и глупая, что, видимо, не сообразила.

— Сейчас на сайте посмотрим.

— На сайте?

— Ну да, — ржëт Машка, — на сайте школы всегда есть педагогический состав, и обычно даже фотографии имеются.

А у меня пульс частит, как будто сейчас самое важное и главное решается. Я называю номер школы, и Машка без труда находит её сайт. Тыкает в нужные иконки, находит преподавателей иностранных языков.

— Ух ты, какой! — Пересаживается Машка ко мне. — Немудрено, что моя подруга голову потеряла. Я, правда, больше чëрненьких люблю, но нельзя не признать, что он хорош. Неугомонный, как молодой лев, непредсказуем, необуздан, горд и хорош, как олень с ветвистыми рогами по осени. «Алексей Викторович Тихонов». Красиво звучит. Похоже, тебя Лёха поимел, Ольча, — хохочет Машка.

Я смеюсь вместе с ней, а она увеличивает фото, разглядывая. Ну Лёша, так Лёша.

— А это кто?

— Ты о чём?

Машка хмурится.

— Рядом с его фотографией. «Виктория Владимировна Тихонова».

Сердце бешено бьётся о рёбра, практически вырываясь из груди. Брюнетка, тоже учительница французского. Семейный подряд просто.

Маша поворачивается ко мне. А я бестактно отбираю у неё телефон. Надежда ещё остаётся, я ведь знаю, что в школе работает его сестра. Но с фото на меня смотрит другая привлекательная темноволосая девушка. Я начинаю тыкать в фотографии, ту, с формами, к которой ревновала, тоже нахожу, у неё совершенно другая фамилия. И, вернув Маше телефон, пытаюсь успокоиться.

— Выходит, наш прекрасный принц женат, — гордо вскидываю подбородок, шумно втянув воздух через ноздри.

— Спокойно, милая, это может означать, что угодно. Забей. Сама же говорила, колец нет. Может, они не живут вместе, давно в разводе. Видно же, что фото столетней давности. Он тут выглядит очень молодо, а ты говоришь, вы ровесники. Это ж кем надо быть, чтобы при живой жене, в той же школе, в кладовке? Говорю тебе: забей. А с другой стороны, ты же не думала о чём-то серьёзном с ним? Может, он ещё хуже твоего Вани? Вы оба получили, чего хотели. Тебе было хорошо, секса хотелось, вот краны и сорвало, но у тебя же муж и дитё, любящее папку. Вас накрыло. Ну не знаю, думаю, это как курортный роман. Зато будет, о чём вспомнить в старости.

Машка меняет тему и начинает рассказывать мне о своём «случайном отце». Она ЭКО сделала, родила дочку, а недавно хозяин спермы объявился. Невероятная история. Её голос звенит, глаза горят, она явно успела им очень сильно заинтересоваться, и мечтает о такой же страсти. И, несмотря на то что я улыбаюсь и поддакиваю, «забить» не получается.

Глава 6

Стучу в дверь соседки чуть громче, чем того требуют правила приличия. Не открывает — ушла куда-то? Я нервничаю, потому что понимаю: если мы не побежим в школу прямо сейчас, то опоздаем. А я отрицаю саму возможность прийти не вовремя. В принципе не люблю нарушать правила. Придëтся закончить своё затянувшееся затворничество, как бы неуютно я себя ни чувствовала при одной мысли об этом.

— Чёрт! — Натягиваю джинсы на бёдра, набрасываю куртку, засовываю ноги в ботинки.

Взявшись за руки, мы с Маргариткой несëмся через дорогу.

Влетев в здание школы, я снова не поднимаю глаз, пульс учащается от нарастающего возбуждения, и кровь стучит в висках. Мне так стыдно, как будто все вокруг знают, чем я тут занималась. Какой ужас позволила. Угрызения совести рвут меня на части как бешеные псы.