Учитель моей дочери

Мы с Маргариткой в залитом солнцем холле, сидим на деревянной скамье недалеко от места вахтерши. Она возится с молнией на сапогах. Сегодня Тихонова нет в школе, он повез девятый класс на экскурсию. Откуда я знаю? Потому что он не даёт мне забыть о себе. Пишет сообщения, втягивает в диалог, уговаривает увидеться. Но после случая с такси, Маргариткой, её слезами и Ваниным отказом от игр, я пытаюсь избегать с ним встреч.

Мой муж из кожи вон лезет, чтобы я не появлялась в школе. Но сегодня наша соседка попала в больницу, а его самого отправили в командировку на важный, горящий объект. И как он ни старался уговорить свою маму погостить у нас дома несколько дней, чтобы тупо водить Марго в школу, та не захотела.

Он пытается отгородить меня от этого здания, как будто так сможет избавить меня от учителя.

Я и сама борюсь с этой зависимостью, потому что Тихонов ничего не обещал, а я не могу допустить новых страданий дочери. В общем, я запуталась и стараюсь просто жить, как раньше. Чувствую — он не для меня. Красивый падший ангел, перед которым я просто не могу устоять. И на этом всё. Лечу на него, как бабочка на огонь. Нас с ним тянет как два магнита, регулярно прилипающих к друг другу. Но всё это без слов, без мыслей и, увы, без отношений. Сюда никак не вписывается моя дочь. Я должна это прекратить и забыть. Он ни разу не сказал и не написал: бросай всё, уходи, будем вместе…

Тихонову просто не нравится, что я замужем. Это его пунктик, он собственник и регулярно спрашивает, трахаюсь ли я с мужем. Злится, сам прекращает разговор, и всё это по замкнутому кругу.

К столику вахтерши подходит совсем ещё молоденькая девушка, она достаёт паспорт и говорит о том, что ей нужно встретиться с Алексеем Викторовичем. И хотя я сама не даю нашим отношениям развиваться, не могу не уставиться на неё, цепко разглядывая. Пульс моментально шкалит до ста. Ей не больше двадцати, она кареглазая, темноволосая и очень хорошенькая. В ушах начинают жужжать мошки. Я знаю, что она не может поговорить с ним прямо сейчас, но она, эта молоденькая, красивая, стройная девочка наверняка придёт завтра. Мы с ней чем-то похожи, а значит, она в его вкусе. И может понравиться ему. Попрощавшись с вахтершей, она уходит, а я не могу сдержаться и провожаю её убийственным взглядом. Бег в никуда…

К первой вахтерше присоединяется её сменщица и, оглядываясь на девушку, исчезающую в двери, они переглядываются, усмехнувшись.

— Опять к Тихонову?

— Ага. Практикантка, наверное.

— Как мухи на мёд. Могли бы Георгиевну выбирать, а они все к Тихонову.

— Зачем им престарелая тётка, когда есть мужик, — смеётся вахтёрша.— Вроде не мачо. Довольно смазливая физиономия, а бабы сами липнут.

— Ну не знаю, симпатичный мужик всё же, высокий, плечи что надо.

— Понятно, но я думала всегда, что женщины больше чернявых, бородатых выбирают. Типа, как турки или кавказцы, что сразу понятно: из постели не выпустит пока толпу детей не сделает. А этот светлый и волосы эти. Ну не знаю. По мне так не мачо.

— Ну не скажи, и потом он не светлый, а русый, Егоровна, да тут не только во внешности дело, он с женщинами умеет. Разговаривает, смотрит, улыбается как-то по-особенному. Вон трудовику нашему под тридцать и вроде бы не урод, но на фиг не упал, а за Тихоновым почти что очередь. Он всем нравится. Есть в нём что-то такое, что девицы млеют. Причём всех возрастов. И разные главное, помнишь учительницу географии рыжую, а потом физручку, такую брюнетку метр с кепкой, всё на него смотрели и улыбались. Дурочками становились, оно прям видно было. Беседовали с ним по любому поводу.

— Точно, а помнишь, когда ещё жена тут работала, у нас практику проходила Сидорова Вероника.

— Беленькая, худенькая? С глазами большими?

— Ага, с оленьими такими, — хохочет эта Егоровна. — Она же так в него влюбилась, что проходу не давала. Помню, плакала и говорила, что он на неё так смотрел, как будто она единственная на целом свете.

— Ой, да сама себе придумала эта Вероника, молодая, глупая, дальше смотрин у них не пошло.

— Откуда ты знаешь? Ты свечку, что ли, держала? Ты давай это, звонок давай, сорок минут уже.

В ту же минуту раздаётся резкий, пронзительный звук звонка. И я дергаюсь, как будто получаю удар током, понимая, что всё это время слушала вахтёрш и не дышала.

12/1

Вернувшись домой, я на автомате кормлю дочь и, вручив ей какую-то раскраску с восковыми мелками, начинаю метаться по квартире как зверь в клетке.

Эти разговоры о большом количестве поклонниц у Тихонова должны отвратить меня от него, но производят отчего-то противоположный эффект. И если после сцены у такси, меня немного отпустило, я стала анализировать свое поведение, запрещать себе лезть в этот костёр, гнать из память то, как он умеет обращаться с моим телом, и наконец-то стала думать головой, то теперь меня скручивает по новой.

Трясущимися руками хватаюсь за ёршик для унитаза и, хорошенько облив поверхность вонючим средством, принимаюсь тереть фаянс как ошалевшая.