Учитель моей дочери

— Бла-бла-бла! — перебивает его моя дочь, и я хватаюсь руками за столешницу.

Ей тяжело, я понимаю, надо терпеть. Но это ужасно, я же её воспитывала. Откуда это? Перед ней взрослый человек, учитель.

— Тебе сейчас трудно принять тот факт, что твои родители больше не вместе, но в жизни так бывает. Твои папа и мама, они, кроме того, что твои родители, ещё мужчина и женщина. Так уж вышло, что твой папа охладел к твоей маме и нашёл интерес в компьютерных играх. Это его право. Люди вообще имеют право выбора, они вольны поступать, как им хочется. В рамках законов, естественно. Твой папа хотел только играть, мама пыталась ему мешать, и он стал обижать её. Ей было одиноко и грустно, она старалась за двоих, но в семье так не должно быть.

— Мне всё равно! — дочь дуется и плотнее прижимает к себе скрещённые руки, словно ещё больше закрываясь.

— Ты любишь свою маму?

— Я вам не скажу! — капризничает.

— Своих учеников я прежде всего учу уважать выбор другого человека. А любовь, Маргарита, — это тоже уважение. Поэтому я повторю свой вопрос. Ты любишь свою маму?

— Люблю! Вам-то чего?

— Вот, — продолжает гнуть свою линию Тихонов. — Ты любишь свою маму и желаешь ей только хорошего, потому что мама — это самый дорогой человек на свете, она дала тебе жизнь, и ты должна думать о ней и её праве выбора.

— Вы испортили мою семью! Я вас ненавижу!

— Вашу семью разрушил не я, а твой папа. Своим невниманием к вам обеим. Скажи, он часто играл с тобой, водил в школу, делал уроки? Гулял на улице?

— Он перестал играть в компьютер, он гулял со мной! Мы ходили в кино.

— Компьютерные игры — это не просто так, Маргарита. Он уже не сможет сам остановиться. Это болезнь, мне очень жаль.

— Но он смог!

— Как бы тебе объяснить: он смог, потому что увидел меня и испугался изменений. Ты поймёшь, когда станешь постарше. Вот ты сейчас тоже боишься перемен. И это нормально. Но если бы он любил твою маму, дорожил ею и хотел бы, чтобы она улыбалась, он бы не ждал меня.

— Всё равно ненавижу!

— Прекрати, пожалуйста, кричать.

Трясущимися руками я ставлю на стол чай и чашки. Подношу сахарницу. Выкладываю ложки.

— Ты любишь шоколад? — интересуется у дочки Тихонов.

— Нет.

— Ну тогда я всё съем сам, — поймав мой взгляд, улыбается Тихонов.

Я сажусь на стул и машинально верчу ложкой в чашке.

— Тебе придётся привыкнуть к тому, что я теперь мужчина твоей мамы. Потому что так прежде всего хочется ей, потому что так ей спокойно и хорошо. Я не прошу любить меня, но тебе придётся принять её выбор, потому что любящие люди делают именно так. Ты же не хочешь, чтобы мама снова плакала? Потому что если хочешь, значит, желаешь ей зла. Уверен, что ты не такая девочка. Ты же не плохая? Не злая? Ты же не хочешь быть злой девочкой?

Мешаю чай ещё активнее, половина выплескивается на стол.

Тихонов, не распаковывая, ломает шоколадку, затем разрывает фольгу и кладёт сладость в центре стола. Аккуратным движением подносит свою чашку ко рту. Пьёт.

— Я люблю шоколад, — бурчит моя дочь и тянется за коричневым кусочком с выступающими орехами. — И маму тоже люблю.

— Тогда не заставляй её расстраиваться и плакать.

— А он мой папа.

— Я не спорю. Он есть и будет твоим папой навсегда.

Мы с Тихоновым переглядываемся. Дальше пьём чай втроём.

Глава 18

На улице с каждым днём всё холоднее, с неба падают редкие снежинки, и карусели в парке уже не работают, зато открыты небольшое кафе и игровой комплекс «Фартовый ряд». Он расположен вдоль центральной аллеи. Каждая игра в нём направлена на ловкость и меткость, это место подходит для всех возрастов и очень популярно среди жителей города. Дети и взрослые могут развивать координацию, загоняя мяч в лузу, сбивать кошек или мышей, применяя необходимую силу, забрасывать мячи или лопать шарики. Почти все получают призы. Сегодня первый зимний воскресный день, и мы решили прогуляться втроём. Как и в прошлые выходные, забрать Маргариту её родной отец желания не изъявил, он оказался чем-то жутко занят. Но это его дело, я не хочу об этом думать. Каждый сам выбирает, что именно для него важнее. От сестры и её мужа я узнала, что с ним всё порядке: ходит на работу, не пьёт и баб в родительскую квартиру не водит. Внимательно выслушав и кивнув, я подала на развод. Нам, как и положено по закону, учитывая общего несовершеннолетнего ребёнка, дали испытательный срок. Муж пытался возражать по телефону, снова стал орать, но трубку взял Лёша, и Иван успокоился. Думаю, в глубине души он уже почти смирился. Хотя часто повторяет, что совсем скоро, когда патлатому надоест, я останусь у разбитого корыта и приползу к родному мужу обратно на коленях, потому что мужчины, подобные Тихонову, не возятся с бабами годами и, уж конечно, не женятся на разведёнках с прицепом. Он откуда-то узнал, что Лёша уже был женат, и постоянно этим апеллирует.