Учитель народа. Савонарола

Лоренцо Медичи напротив того открыто принял сторону неаполитанского короля, равно и могущественные предводители партии Орсини, так что почти дошло до открытого разрыва между домом Медичи и папским престолом. При этих условиях конечно не могло быть речи о брачном союзе между Маддаленой и Франческо Чибо. Но дело внезапно приняло неожиданный оборот: король Фердинанд не только дал торжественное обещание исполнить все требования дворян, но даже простил всех виновных. Таким образом снова был восстановлен мир.

Но вслед затем король коварно захватил главных бунтовщиков, осудил их на жестокую казнь и присвоил себе их поместья. Теперь он мог без всякого преувеличения написать папе, что в его государстве не осталось ни одного недовольного магната.

Около этого времени в Риме был заключен брак Франческо Чибо с Маддаленой Медичи. Клара встретила самый почетный прием в родном городе; тогда же возвратился из ссылки её отец и другие члены фамилии Орсини, изгнанные во время ссоры папы с Неаполем. Вскоре они снова приобрели прежнее могущество; папа обещал кардинальскую шляпу второму сыну Лоренцо Медичи, по достижении им 18-летнего возраста, хотя до сих пор ни один юноша этих лет не был удостоен подобной чести.

Чтобы составить себе некоторое понятие о невероятной роскоши пиршеств, устроенных по поводу брака дочери Лоренцо Медичи с принцем Чибо, необходимо принять во внимание, что в те времена совмещались величайшие противоположности. Наряду с грубыми чувственными наслаждениями и беспощадной жестокостью можно было встретить глубокое понимание художественных произведений и любовь к роскоши, которая проявлялась в блистательных рыцарских турнирах и живописных одеждах. Богатство дома Медичи почти вошло в пословицу, и так как, с другой стороны, власть папского престола была безгранична, то естественно, что эта свадьба обратила на себя внимание всего цивилизованного мира. Но и в то время многие патриоты и благомыслящие люди Италии не ожидали добра от родственной связи между могущественным римским двором и фамилией богатого флорентийского купца.

В это время Джироламо Савонарола против воли своих родителей и втайне от них поступил в доминиканский монастырь в Болонье. Хотя при своем серьёзном уме и любви к науке, он давно чувствовал склонность к созерцательной жизни, но едва ли ему пришло бы в голову добровольно отречься от мира, если бы непозволительное кокетство Ореолы Кантарелли не подвергло его тяжелым испытаниям и не дало внезапно другое направление его дальнейшей будущности. Этот внешний толчок, по-видимому, был необходим для него, как и для многих других выдающихся личностей, чтобы окончательно посвятить себя своему призванию. Он не чувствовал прежде никакого влечения к монашеству, хотя условия общественной жизни возмущали его с ранней юности Он с глубоким огорчением видел, как высокие идеи христианства все более и более заглушались грубым эгоизмом и господством необузданных страстей. Не раз приходило ему в голову заступиться словом и делом за страждущее человечество и открыто обличить великих мира, не признававших других законов, кроме своей собственной похоти. Но до сих пор ему недоставало самого главного, а именно: личного импульса; он чувствовал себя связанным отношениями к родителям и братьям. Между тем, чтобы нераздельно следовать своей судьбе и идти к известной цели необходимо было отречься от личных привязанностей, желаний и надежд и отказаться от всех суетных земных помыслов.

Встреча Савонаролы с Ипполитом и Ореолой

Джироламо Савонарола суждено было сделаться великим проповедником, чтобы призвать людей к покаянию и восстановлению истинного христианского учения; но нужен был внешний повод, чтобы вывести его на этот путь. Таким поводом был каприз тщеславной девушки. Легкомысленное пари, предложенное Ореолой Кантарелли, могло иметь печальные последствия для обманутого юноши и довести его до полного отчаяния и, может быть, даже самоубийства. Но вместо этого оно только послужило средством, чтобы закалить его характер и окончательно убедить в суетности всех земных благ.

Ореола ловко начала игру и выдержала свою роль с искусством, которое трудно было ожидать от неопытной молодой девушки. Если бы у ней было сердце, она могла бы навсегда привязать к себе Савонаролу, между тем она сделалась злым демоном его жизни, потому что её необыкновенная красота, преждевременное развитие и гибкость ума послужили только к тому, чтобы обратить его в жертву её беспощадного кокетства. Для молодой девушки, обладающей такими преимуществами, не трудно одурачить самого умного человека, потому что он видит ее в моменты, когда она следит за собой и является перед ним в наиболее выгодном свете.