Учитель (СИ)

- Давай, Костик, - поддержал друга Александр Петрович и опрокинул стопку в себя. После того, как боль вернулась Александр Петрович побоялся пить много, поэтому, когда Павел разливал водку, он попросил его налить ему не больше половины стопки. И сейчас, чувствуя волнение в желудке, понимал, что так оно и, правда, было лучше.

Спустя час гости начали расходиться. Правда, Павел с детьми ушел еще раньше. Дети все же маленькие, а время было позднее. С Павлом ушли и родители Татьяны, Михаил Александрович и Людмила Игоревна. Татьяна вызвалась помочь Надежде Васильевне убрать со стола.

Когда все расходились, Александр Петрович вызвался проводить их с Шариком к метро. Правда, провожать пришлось только Костю с женой Любой. У Олега была своя машина, поэтому они с женой уехали своим ходом.

Метро находилось рядом, минут десять-пятнадцать ходьбы. Александр Петрович решил прогуляться перед сном, да и Шарика надо было выгулять. Не все же ему взаперти сидеть. Животные, как и люди, любят свободу, к сожалению, люди этого не понимают. Еще когда Сашка приволок откуда-то маленького черного щенка, Александр Петрович поддерживал жену в том, чтобы не держать собаку в доме. Правда, мотивы у них с женой были разные. Надежда не хотела лишней грязи в квартире, а Александр Петрович не хотел неволить собаку; ведь это живое существо. Александр Петрович всегда считал, что собакам место в загородных домах, селах, но никак не в высотках. Но глядя в проникнутые искренней добротой и преданностью глазенки щенка, Александр Петрович, в конце концов, встал на сторону сына. Надежде Васильевне пришлось уступить и смириться с еще одним жителем, за многие годы ставшим полноправным членом семьи.

- Я тебе вот что скажу, - произнес Костя, когда он, Александр Петрович, и Люба шли по улице к метро. Дождь прекратился, оставив после себя озера луж. Ветер утих, но холод стоял невероятный. - Все эти разговоры о возрасте, - все это чушь собачья. Зачем думать о том, что невозможно изменить. Шестьдесят лет или сто - это не так уж и важно. Жизнь вообще простая штука, если меньше думать, - рассмеялся Костя.

- Ну, не скажи Костя. Зачем-то нам мозги все же дал Бог, - сказал Александр Петрович. - Если не думать, зачем же еще?

- А черт его знает, - пожал плечами Костя. - Вот апендикс у человека тоже есть, но для нашего организма он-то бесполезен. Правду я говорю, Любаша? Ты же у нас врач.

- Правда, Костя, правда, - ответила Люба, беря Костю под руку. - Ух, как холодно, - сказала она, теснее прижимаясь к мужу.

- Может и так, а может и не так, - ответил Александр Петрович. - Если Бог вложил в нас что-то, то это для чего-то нужно. Не может быть бесполезных органов у нас в теле.

- Какой ты упрямый, - хмыкнул Костя. - Даже старость тебя не изменила. Каким был, таким остался. Тут тебе сам специалист говорит, что может, а ты не может, да не может.

- Как говорят, Костя, горбатого могила исправит, - ухмыльнулся Александр Петрович. - Если за шестьдесят лет не изменишься, то уже никогда не изменишься.

- Это точно, - рассмеялся Костя. - Я как бросал носки под диван тридцать лет назад, так и в неполных шестьдесят продолжаю это делать. Ох и получаю нагоняй от Любаши. А мне все как мертвому припарка.

- Кого, кого, а вот тебя и могила, тьфу, тьфу, убереги Боже, не исправит, - заметила Люба. - Так что не обвиняй Александр Петрович в упрямстве. Осел и тот ребенок по сравнению с тобой.

- Нет, ну ты видишь Сашка, какие эти женщины, - Костя состроил гримасу. - Ну, никак им не угодишь.

- А нам угождать не надо, - сказала Люба. - Нас понимать надо. Если ты это за свои 58 лет жизни не понял, то кто тебе врач? Уж не я точно.

- Эх, Сашка, - вздохнул Костя. - Вот так и живем - я ей пять копеек, она мне рублем рот затыкает. Ничего возразить не могу. Видишь, какая умница, все знает. Может из-за того, что книги читает. Но иногда, - Костя повернулся к Александру Петровичу и прошептал, - мне кажется, что лучше пусть бы ни читала.

- Я все слышала, - сказала Люба. - Может, если бы и ты книги читал, то знал бы, зачем человеку мозги.

- И что ей сказать после такого? - приуныл Костя. - Перед лучшим другом и так унижает. А еще любимая жена называется. Ты бы лучше, вон у Шарика поучилась, - кивнул на собаку Костя. - Иногда и молчать полезно.

- А ты мне, что это рот затыкаешь? - повернула голову к мужу Люба. Выражение на лице вряд ли можно было назвать приветливым.

- Все, все молчу, - засмеялся Костя, видя реакцию жены. - Я шучу, а ты все на веру воспринимаешь.