Учитель – ученик

Нити – простейшее и самое привычное средство нападения и защиты для Оболиуса – сейчас же удавкой легли на горло здоровяка. Тот от неожиданности хэкнул и выпустил ухо. Правда, к ногам пацана беспомощной кучей не повалился, а сверкнул аурой и разорвал нить. А потом что-то сделал, и к олитонцу метнулось видимое только в истинном зрении темное пятно. Инстинктивно горе-лекарь закрылся руками, благодаря чему сгусток тьмы угодил в правую кисть. Жуткая боль, сравнимая с одновременным укусом десятка ос, пронзила всю конечность. Рыжий мальчишка рухнул на лавку, благо возле нее и стоял, после чего, заливаясь слезами, остервенело принялся пеленать врага своими нитями, еще и еще. Нити были самые простые, какие он использовал и до этого, но их было много – Секач не умел, подобно Гласусу, мгновенно срывать их разом, поэтому тратил какое-то время на каждую – парень справлялся быстрее.

От следующего темного сгустка Оболиус попросту увернулся, рухнув на пол, – пятно прилипло к стене за ним, да так и повисло.

Превозмогая боль, ученик искусника сконцентрировался и в рекордные для себя сроки поставил защитный пузырь. Возможно, учитель был бы недоволен качеством и размером того, что получилось, но сейчас не до идеала – лишь бы работало.

Мужик к этому моменту уже разорвал все путы, но мгновение свободы, которое заработал, бездарно потратил на яростные слова:

– Да я тебя сейчас!..

Оболиус же, продолжая валяться на полу и стараясь не обращать внимания на болезненную пульсацию в переставшей слушаться руке, лихорадочно перебирал весь свой скудный арсенал и вспомнил еще об одной штуке. В том же Широтоне, когда еще и речи не было о том, чтобы учиться Искусству, Толлеус привязал своего помощника к повозке, чтобы тот никуда не отлучался, а чтобы он эту нить не порвал (уже тогда он умел это делать), старик сделал нить эластичной. А не так давно во время ночного вояжа в замок парню довелось самому сделать такую.

Олитонец снова принялся пеленать обидчика, но уже этими новыми нитями. Это, конечно, получалось гораздо медленнее, но, о чудо, ведьмак порвать их не мог! Они растягивались под его усилиями, но тут же сжимались обратно, лишь только он снижал напор. В итоге кокон со злыми глазами повалился на пол, а Оболиус смахнул левой рукой со лба выступивший пот и занялся наконец пострадавшей правой. Сперва снять боль, благо в этом уже наработал значительный опыт. Потом чистить черную кляксу прилепившегося проклятия. Работы на много часов, если сравнивать с тем, что получалось у старосты.

Секач рычал на полу и не собирался сдаваться – снова плюнул черным сгустком, но защита, к некоторому удивлению даже самого юного искусника, его не пропустила, словно растворив.

Мужик же при виде этого и вовсе выпучил глаза и затих в своих невидимых путах. Странно, что он не придал никакого значения тому факту, что вокруг пацана появилась полупрозрачная сфера. Естественно, он никогда в жизни не встречался с искусниками, но сам эффект должен был заметить сразу и не быть настолько беспечным, чтобы, вопреки здравому смыслу, не ждать никакого подвоха.

– Сопляк, развяжи, тебе же хуже будет! – предпринял мужик еще одну попытку запугать. Правда, прозвучало это уже не так грозно и убедительно, как в первый раз.

Оболиус, которого стало потряхивать от возбуждения битвы, отвлекся от разглядывания своей руки и уставился на Секача. Опять забурлили в груди гнев и ярость. Захотелось подойти и пнуть обидчика. Остановила не совесть и не порядочность, а элементарная боязнь. Секач хоть и повержен, но слишком уж он здоровый и ведьмак. Лучше держаться подальше.

Зато устроить гадость дистанционно с помощью Искусства парень был не прочь. Мелькнула мысль о вселении, но он благоразумно не стал пытаться это сделать, понимая, что такое ему не по зубам. Сперва сотворил конструкт. Пустышка, но была надежда, что Секач в них не особо разбирается и не поймет этого. Конструкт покрутился вокруг головы мужчины, а потом спрятался за темечком. Оболиус же при этом довольно кивнул и ехидно ощерился.

Ведьмак явно забеспокоился, опять стал концентрироваться, запуская по поверхности своей ауры какую-то рябь. Что это было, олитонец совершенно не понял. Возможно, мужик пытался как-то нащупать и нейтрализовать угрозу.

Оболиус распахнул окошко и призвал несколько ос. Увы, ужалить пленника не удалось – лишь только насекомые садились на жертву, как сейчас же дохли. Все-таки Секач не был обычным человеком.

Потом юный озорник попробовал фирменное наказание старосты. Парень потратил массу усилий, и плетение работало… но не приносило желаемого результата. Ведьмак, верно оценив угрозу, аурой сопротивлялся Искусству. Эта битва по ожесточенности была ничуть не слабее, чем первая, – уж очень велико было желание у олитонца покарать злодея. Увы, пришлось отступиться.

Венцом усилий Оболиуса стало то, что мужик закачался над полом, подвешенный вниз головой. Помогли нити, которые умели сжиматься. Их пришлось налепить целый пучок, иначе поднять такое тяжелое тело просто не получалось.